Страница 7 из 18
В марте - мае Семнадцатого «вся Одесса» носила «атамана Ада» на руках. Одесские «левые», «братишки» чествовали своего героя. В Одесском оперном театре Котовский предлагает на аукцион свои «революционные « кандалы. Ножные кандалы приобрел либеральный адвокат К. Гомберг за огромную сумму в 3 100 рублей и передал их как дар музею театра. Ручные кандалы приобрел хозяин «Кафе Фанкони» за 75 рублей, и они несколько месяцев служили рекламой кафе, красуясь на витрине. 783 рубля, из вырученных за кандалы, Котовский передал в фонд помощи заключенным Одесской тюрьмы.
Во время аукциона в театре юный Владимир Коралл и читал стишки, написанные «по случаю»:
Ура! Котовский здесь - сегодня с нами! Его с любовью встретил наш народ. Встречали радостно с цветами - С рабочим классом он идет.
А юный Леонид Утесов подбадривал его репризой: «Котовский явился, буржуй всполошился!»
Летом 1917 года Котовский уже на Румынском фронте - «смывает кровью позор». Он доброволец-вольноопределяющийся 136-го Таганрогского пехотного полка 34-й дивизии, по другим данным - лейб-гвардии уланского полка. В конце 1917 года отряд, в котором служил Котовский, передается в состав Заамурского полка. В реальных боевых действиях Котовскому так и не пришлось участвовать. Но миру он поведал о жарких боях, опасных рейдах в тыл врага... и сам «наградил» себя за храбрость Георгиевским крестом и чином прапорщика, хотя в действительности произведен был только в унтер-офицеры!
Летом - осенью 1917-го кумиром Котовского был глава Временного правительства Керенский. Котовский полностью одобрял политику последнего и забыл про свой анархизм. Но после Октябрьской революции Котовский снова вспоминает об анархистах, понимая, что добиться успеха можно только ставя на победителей. В ноябре 1917 года его (по рассказам самого Котовского), возможно, избирают в президиум армейского комитета 6-й армии.
Очевидно, в начале января 1918 года он, в компании анархистов, помогает большевикам совершить захват власти в Одессе и Тирасполе. Хотя, почему-то, о днях революции он не любил вспоминать, и эти дни стали очередным «белым пятном» его биографии. Известно, что Котовский становится уполномоченным Румчерода и выезжает в Болград, чтобы предотвратить еврейский погром.
В Тирасполе в январе 1918 года Котовский собирает отряд из бывших уголовников, анархистов для борьбы против румынских королевских войск. В то время румыны, перейдя Прут, оккупировали полусамостоятельную Республику Молдова, на которую «имели виды»: Одесская советская республика, Советская Украина и УНР. 14 января отряд Котовского прикрывает отход «красных» войск из Кишинева. Потом он возглавляет южный участок обороны Бендер от румынских войск. 24 января отряд Котовского в 400 бойцов направился под Дубоссары, разбив румынские передовые части.
Котовский становится командиром «Партизанского революционного отряда, борющегося против румынской олигархии» в составе Одесской советской армии. Его часто видят одновременно в разных местах: то во главе отряда в боях за Бендеры, то сражающимся против петлюровцев у одесского вокзала или осаждающим одесское училище юнкеров. Поистине легендарная жизнь соткана из мифов!
В феврале 1918 года конная сотня Котовского была включена в состав одной из частей Особой советской армии - в Тираспольский отряд. Эта сотня совершает набеги на молдавскую территорию, нападая на мелкие румынские подразделения в районе Бендер. Но уже 19 февраля Котовский, расформировав свою сотню, выходит из подчинения командованию и начинает действовать самостоятельно. По сути банда осталась бандой, и ее больше интересовали реквизиции, чем военные действия.
В начале марта 1918 года войска Германии и Австро-Венгрии развернули наступление на Украине. Был захвачен Киев, угроза нависла и над Одессой... Части Красной Армии, неспособные к сопротивлению, при приближении «германца» спасались бегством. В то время как командарм Муравьев подготавливал оборону Одессы, «партизанско-разведывательный отряд» Котовского бежал из Приднестровья через Раздельную и Березовку на Елизаветград и дальше на Екатеринослав - в тыл.
Тогда-то судьба и свела Котовского с анархистами - Марусей Никифоровой и Нестером Махно. Однако Григорий не пошел их «путем». Он уже сделал выбор, далекий от романтических фантазий анархистов. Дороги Котовского теряются в суматохе отступления Красной Армии из Украины. В апреле он распускает свой отряд и в это судьбоносное для революции время направляется в отпуск. С обозами отступающих он уезжал подальше от линии фронта. Это было новым дезертирством «героя с расшатанными нервами».
Вскоре Котовский попадает в плен к белогвардейцам-»дроздовцам», которые маршем по «красным тылам» прошли от Молдовы до Дона. И от белогвардейцев в Мариуполе Котовский бежал, спасшись от очередного неминуемого расстрела.
Интересно, что Котовский ничем себя не проявил в самые грозные месяцы гражданской: в мае - ноябре 1918 года (снова «белое пятно»). Возможно, в мае он посещает Москву, где встречается с лидерами анархистов и большевиков. В ноябре он появляется в родной для него Одессе с паспортом херсонского помещика Золотарева. Будущий котовец А. Гарри так описывает свои впечатления от первой встречи с Котовским в Одессе: «Передо мною сидел не то циркач, не то маклер с черной биржи».
Ходили слухи, что в начале 1919 года у Котовского завязался бурный роман со звездой экрана Верой Холодной. Эта очаровательная женщина оказалась в гуще политических интриг. Разведки и контрразведки «красных» и «белых» стремились использовать ее популярность и светские связи. В феврале 1919 года она умерла, а возможно, была убита, но тайна ее смерти так и осталась неразгаданной.
Одесса в те месяцы была прибежищем состоятельных людей, всевозможных предпринимателей со всей бывшей империи. Как мухи на мед слетались туда вымогатели и аферисты, мошенники и налетчики, воры и проститутки.
Наряду с администраторами гетманской Украины и австрийским военным командованием, Одессой правил «король воров» Мишка Япончик. Именно с ним у Котовского наладились тесные «деловые» отношения. Котовский в те времена организует террористическую, диверсионную дружину, которая, имея связи с большевистским, анархистским и левоэсеровским подпольем, фактически никому не подчинялась и действовала на свой страх и риск. Численность этой дружины в разных источниках разная - от 20 до 200 человек. Реальнее выглядит первая цифра...
Дружина «прославилась» убийствами провокаторов, вымогательством денег у фабрикантов, хозяев гостиниц и ресторанов. Обычно Котовский присылал жертве письмо с требованием выдать деньги « Котовскому на революцию». Примитивный рэкет чередовался с крупными ограблениями. О нравах «подпольщиков» Одессы можно судить по такому факту: один из командиров тогдашних одесских анархистов-террористов Самуил Зехцер уже в 1925 году был расстрелян ЧК - ОГПУ за связь с бандитами, растраты государственных денег и организацию налетов. В конце 1918– го Котовский некоторое время находился в подпольном отряде Зехцера в качестве командира подрывной группы.
) - советский военный и политический деятель, участник Гражданской войны .
Сделал карьеру от уголовного преступника до члена Союзного, Украинского и Молдавского Центрального Исполнительного Комитета . Член Реввоенсовета СССР. Легендарный герой советского фольклора и художественной литературы. Отец российского индолога Григория Григорьевича Котовского . Погиб при невыясненных обстоятельствах от выстрела своего знакомого Мейера Зайдера .
Ранние годы
Григорий Котовский родился 12 (24) июня 1881 года в селе Ганчешты (ныне город Хынчешты в Молдавии), в семье мещанина города Балта Подольской губернии . Кроме него, у родителей было ещё пять детей. Отец Котовского был обрусевшим православным поляком, мать - русской. Сам Котовский утверждал, что происходит из шляхетского рода, владевшего имением в Подольской губернии. Дед Котовского за связи с участниками польского национального движения был якобы досрочно уволен в отставку и разорился. Отец будущего комкора, инженер-механик по образованию, принадлежал к мещанскому сословию и работал механиком винокуренного завода в имении Манук-Беев в Хынчештах.
Григорий Котовский страдал логоневрозом , левша . В два года потерял мать, а в шестнадцать - отца. Заботу о воспитании Гриши взяла на себя его крёстная мать София Шалль, молодая вдова, дочь инженера, бельгийского подданного, который работал по соседству и был другом отца мальчика, и крёстный отец - помещик Григорий Иванович Мирзоян Манук-Бей, внук Манук-Бея Мирзояна . Крёстный отец помог юноше поступить в Кокорозенское агрономическое училище и оплатил весь пансион. В училище Григорий особенно тщательно изучал агрономию и немецкий язык, так как Манук-Бей обещал направить его на «дообучение» в Германию на Высшие сельскохозяйственные курсы. Надежды эти не оправдались из-за смерти крёстного в 1902 году.
Налётчик-революционер
По заявлению самого Котовского , во время пребывания в агрономическом училище познакомился с кружком эсеров . После окончания сельскохозяйственного училища в 1900 году работал помощником управляющего в различных помещичьих имениях Бессарабии, но нигде долго не задерживался. То его выгоняли «за обольщение жены помещика», то «за хищение 200 рублей хозяйских денег» . За защиту батраков Котовский был арестован в 1902 и 1903 годах. К 1904 году , ведя такой образ жизни и попадая периодически в тюрьмы по мелким уголовным преступлениям, Котовский становится признанным лидером бессарабского бандитского мира . Во время русско-японской войны в 1904 году не явился на призывной пункт. В следующем году был арестован за уклонение от воинской службы и определён служить в 19-й Костромской пехотный полк, расквартированный в Житомире .
Вскоре дезертировал и организовал отряд, во главе которого совершал разбойничьи набеги - жёг имения, уничтожал долговые расписки. Крестьяне оказывали отряду Котовского помощь, укрывали его от жандармов , снабжали продуктами, одеждой, оружием. Благодаря этому отряд долгое время оставался неуловимым, а о дерзости совершаемых им нападений ходили легенды. Котовский был арестован 18 января 1906 года , но смог через полгода бежать из Кишинёвской тюрьмы. 24 сентября того же года - вновь арестован, спустя год приговорён к 12 годам каторги и отправлен по этапу в Сибирь через Елисаветоградскую и Смоленскую тюрьмы. В 1910 году доставлен в Орловский централ . В 1911 году этапирован к месту отбытия наказания - в Нерчинскую каторгу . На каторге сотрудничал с властями, стал десятником на строительстве железной дороги, что делало его кандидатом на амнистию по случаю 300-летия дома Романовых . Однако по амнистии бандитов выпускать не стали, и тогда 27 февраля 1913 года Котовский бежал из Нерчинска и вернулся в Бессарабию. Скрывался, работая грузчиком, чернорабочим, а затем снова возглавил группу налётчиков . Особо дерзкий характер деятельность группы приобрела с начала 1915 года , когда от ограблений частных лиц боевики перешли к налётам на конторы и банки. В частности, ими было совершено крупное ограбление Бендерского казначейства, поднявшее на ноги всю полицию Бессарабии и Одессы. Вот как описывала Котовского секретная депеша, полученная уездными исправниками и начальниками сыскных отделений:
…Прекрасно говорит по-русски, румынски, и еврейски, а равно может изъясняться на немецком и чуть ли не на французском языках. Производит впечатление вполне интеллигентного человека, умного и энергичного. В обращении старается быть со всеми изящным, чем легко привлекает на свою сторону симпатии всех имеющих с ним общение. Выдавать он себя может за управляющего имениями, а то и помещика, машиниста, садовника, сотрудника какой-либо фирмы или предприятия, представителя по заготовке продуктов для армии и прочее. Старается заводить знакомства и сношения в соответствующем кругу… В разговоре заметно заикается. Одевается прилично и может разыгрывать настоящего джентльмена. Любит хорошо и изыскано питаться…
После получения известия об отречении Николая II от престола в Одесской тюрьме произошёл бунт, и в тюрьме установилось самоуправление. Временное правительство объявило широкую политическую амнистию.
Участник Первой Мировой войны
С уходом французских войск , 19 апреля 1919 года Котовский получает от Одесского комиссариата назначение на пост главы военного комиссариата в Овидиополе . В июле 1919 года назначен командиром 2-й бригады 45-й стрелковой дивизии . Бригада была создана на основе сформированного в Приднестровье Приднестровского полка. После захвата Украины войсками Деникина , бригада Котовского в составе Южной группы войск 12-й армии совершает героический поход по тылам противника и выходит на территорию Советской России. В ноябре 1919 года критическая обстановка сложилась на подступах к Петрограду. Белогвардейские войска генерала Юденича подошли вплотную к городу. Конную группу Котовского, вместе с другими частями Южного фронта, отправляют против Юденича, но когда они прибывают под Петроград, выясняется, что белогвардейцы уже разгромлены. Это было весьма кстати для котовцев, которые были практически небоеспособны: 70% из них были больны, да к тому же не имели зимнего обмундирования . В ноябре 1919 года Котовский слёг с воспалением лёгких. С января 1920 года командовал кавалерийской бригадой 45-й стрелковой дивизии, воюя на Украине и на советско-польском фронте . В апреле 1920 года вступил в РКП(б) . С декабря 1920 года Котовский - командир 17-й кавалерийской дивизии Червонного казачества . В 1921 году командовал кавалерийскими частями, в том числе подавляя восстания махновцев , антоновцев и петлюровцев . В сентябре 1921 года Котовского назначают командиром 9-й кавалерийской дивизии, в октябре - командиром 2-го кавалерийского корпуса . В Тирасполе в 1920-1921 годах в здании бывшей гостиницы «Париж» располагалась штаб-квартира Котовского (ныне - штаб-музей). По неподтверждённому утверждению сына , летом 1925 года нарком Фрунзе якобы предполагал назначить Котовского своим заместителем.Убийство
Похороны
Легендарному комкору советскими властями были устроены пышные похороны, сравнимые по размаху с похоронами В. И. Ленина .
Похоронить Котовского на своей территории предлагали Одесса, Бердичев, Балта (тогда столица АМССР).
Мавзолей
На следующий день после убийства, 7 августа 1925 года , из Москвы в Одессу срочным порядком была направлена группа бальзаматоров во главе с профессором Воробьёвым .
Мавзолей был изготовлен по типу мавзолея Н. И. Пирогова в Виннице и Ленина в Москве.
6 августа 1941 года , ровно через 16 лет после убийства комкора, мавзолей был уничтожен оккупационными войсками .
Мавзолей восстановлен в 1965 году в уменьшенном виде .
28 сентября 2016 года депутаты городского совета Подольска (бывший Котовск) приняли решение похоронить останки Григория Котовского на городском кладбище №1 .
Награды
См. также
- Список троекратных кавалеров ордена Красного Знамени до 1930 года
Семья
Жена - Ольга Петровна Котовская, по первому мужу Шакина (1894-1961). По опубликованным свидетельствам сына, Г. Г. Котовского , Ольга Петровна родом из Сызрани , из крестьянской семьи, выпускница медицинского факультета Московского университета, была ученицей хирурга Н. Н. Бурденко ; будучи членом большевистской партии, добровольцем ушла на Южный фронт. Познакомилась с будущим мужем осенью 1918 года в поезде, когда Котовский догонял бригаду после перенесённого тифа, в конце этого же года поженились. Ольга служила врачом в кавалерийской бригаде Котовского. После гибели мужа 18 лет отработала в Киевском окружном госпитале, майор медицинской службы.
Факты
| Этот раздел представляет собой неупорядоченный список разнообразных фактов о предмете статьи.
Пожалуйста, приведите информацию в энциклопедический вид и разнесите по соответствующим разделам статьи. Согласно решению Арбитражного комитета Википедии , списки предпочтительно основывать на вторичных обобщающих , содержащих критерий включения элементов в список. |
- Большая советская энциклопедия в статье о Г. И. Котовском сообщает, что в январе - марте 1918 года он командовал Тираспольским отрядом. На самом деле отрядом командовал Евгений Михайлович Венедиктов , возглавлявший непродолжительное время и Вторую революционную армию .
- В 1939 году в Румынии Ион Ветрилэ создал революционную анархо-коммунистическую организацию «Гайдуки Котовского ».
- Три ордена Красного Знамени и почётное революционное оружие Котовского были украдены румынскими войсками из мавзолея во время оккупации. После войны Румыния официально передала награды Котовского СССР .
- Побритую голову иногда называют «стрижкой под Котовского».
Память
Имя Котовского было присвоено заводам и фабрикам, колхозам и совхозам, пароходам, кавалерийской дивизии , партизанскому отряду во время Великой Отечественной войны .
В честь Григория Котовского названы:
- город Котовск в Тамбовской области ,
- город Котовск (бывш. Бирзула) в Одесской области , где похоронен Котовский (12 мая 2016 года город Котовск Одесской области переименован в Подольск).
- город Хынчешты , родина Котовского, - с по 1990 год назывался Котовск .
- село Котовское в Раздольненском районе Республики Крым .
- село Котовское , Комратский район , Гагаузия .
- Посёлок Котовского - район города Одессы .
- улица «дорога Котовского» в Одессе (переименована в Николаевскую дорогу).
- улицы в десятках населённых пунктов на территории бывшего СССР .
- музей им. Г. Г. Котовского в селе Степановка Раздельнянского района Одесской области .
- музыкальный коллектив - рок-группа «Цирюльня им. Котовского».
Памятники
Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Дом-музей Котовского
Котовский в искусстве
- В СССР издательством «ИЗОГИЗ» была выпущена открытка с изображением Г. И. Котовского.
В кинематографе
- «П. К. П. » (1926) - Борис Зубрицкий
- «Котовский » (1942) - Николай Мордвинов .
- «Эскадра уходит на запад » (1965) - Б. Петелин
- «Последний гайдук » (Молдова-фильм , 1972) - Валерий Гатаев .
- «По волчьему следу », (1976); «Большая малая война », (1980) - Евгений Лазарев .
- «Котовский » (телесериал, 2010) - Владислав Галкин .
- «Жизнь и приключения Мишки Япончика » (телесериал, 2011) - Кирилл Полухин .
Стихи и песни
Проза
- Биографическая повесть «Золотая шашка» Романа Сефа .
- На мифологизированной фигуре Котовского основан одноимённый персонаж романа В. Пелевина «Чапаев и Пустота ».
- Г. И. Котовский и котовцы упоминаются в книге «Как закалялась сталь » Н. Островского.
- Образ Г. И. Котовского несколько раз появляется в ироничном романе В. Тихомирова «Золото на ветру».
- Писатель Р. Гуль описал его в книге «Красные маршалы: Ворошилов, Буденный, Блюхер, Котовский» (Берлин: Парабола, 1933.)
Напишите отзыв о статье "Котовский, Григорий Иванович"
Примечания
Литература
- Сибиряков С. Г. Григорий Иванович Котовский. - М.: Изд-во Всесоюзн. о-ва политкаторжан и ссыльнопоселенцев, 1925.
- Барсуков М. . - М .; Л. : Земля и фабрика , 1926.
- Гай Е. . - М .; Л. : Молодая гвардия , 1926.
- Межберг Н., Шпунт Р. . - Одесса, 1930.
- Сибиряков С. , Николаев А. . - М .: Молодая гвардия , 1931.
- Шмерлинг В. . - М.: Журнгазобъединение, 1937.
- Скворцов А. Е. Г. И. Котовский о физической культуре // Теория и практика физ. культуры. - 1950. - Т. XIII. - Вып. 5. - С. 324-329.
- Григорий Иванович Котовский . - М.: Воениздат, 1951.
- Бунчук М. Ф. Основные этапы развития физической культуры в колхозах УССР (в годы довоенных пятилеток): дис. … канд. пед. наук / Бунчук М. Ф.; Укр. НИИ Педагогики. - Киев, 1954.
- Документы и материалы к истории гражданской войны в СССР. Г. И. Котовский. - Кишенев, 1956.
- Четвериков Б. Д. Котовский: Роман / [Илл.: П. С. Корецкий]. Кн. 1. - М.: Воениздат, 1961.
- Четвериков Б. Д. Котовский: Роман / [Илл.: П. С. Корецкий]. Кн. 2: Эстафета жизни. - М.: Воениздат, 1964.
- Четвериков Б. Д. Котовский: Роман / Худож. П. Н. Пинкисевич. Кн. 1: Человек-легенда. - М.: Воениздат, 1968. - 614 с.: ил.
- Четвериков Б. Д. Котовский: Роман / Худож. П. Н. Пинкисевич. Кн. 2: Эстафета жизни. - М.: Воениздат, 1968. - 463 с.: ил.
- Гуль Р. Б. Котовский. Анархист-маршал. - 2-е. - Нью-Йорк: Мост, 1975. - 204 с.
- Кузьмин Н. П. Меч и плуг: Повесть о Григории Котовском. - М.: Политиздат, 1976 (Пламенные революционеры) - 411 с, ил. То же. - 2-е изд., испр. -1981.- 398 с, ил.
- Бурин Сергей Григорий Котовский: Легенда и быль, М.: Олимп; Смоленск: Русич,1999.
- Савченко В. А. Григорий Котовский: из уголовников в герои // . - Харьков: АСТ, 2000. - 368 с. - ISBN 5–17–002710–9.
- Савченко В. А.: Котовский. - М.: Эксмо, 2010.
- Соколов Б. В. Котовский. - М.: Молодая гвардия, 2012. - ISBN 978-5-235-03552-2 .
- Новохатский М. И.: - Путь в легенду, «Картя Молдовеняскэ», Кишинев, 1976
- Лупашко М. В. (Лупашко Михаил) - Бессарабецъ: Издательство: Elena-V.I. ISBN 9789975434638 , Год: 2012 http ://artofwar.ru/s/skripnik_s_w/text_0250.shtml
Ссылки
- Беляев А., Денисенко Д. // Независимая газета. - 20.01.2001.
- Фомин Александр. (рус.) . Псевдология (14.08.2003). Проверено 28 февраля 2009. .
- Олег Константинов. (рус.) . ТАЙМЕР (25.01.2010). .
- (рус.) . Odesskiy.com. - Подробная биография Котовского Григория Ивановича: история его жизни..
- (рус.) . tmbv.info. .
Отрывок, характеризующий Котовский, Григорий Иванович
– Да, зайду.Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.
В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.
По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.
На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»
Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.
Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.
Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет, радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C"est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d"etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
В советское время вся страна знала имя героя Гражданской войны Григория Ивановича Котовского. Впрочем, гораздо чаще лихого кавалерийского командира называли «красным маршалом». Бесстрашный военачальник был награжден тремя орденами Красного Знамени, входил в Реввоенсовет и три ЦИКа -Союзный, Украинский и Молдавский. А вот его дореволюционная биография старательно замалчивалась по одной простой причине: с самой ранней юности Котовский был бандитом и разбойником. Хотя и очень необычным.
Совсем как Дубровский
Отпрыск дворянской фамилии Григорий Котовский был выставлен из реального училища за «вызывающее поведение». Сельскохозяйственную школу он оставил сам, когда умер его отец, и 16-летний юноша нанялся практикантом в богатое имение князя Кантакузина. В статного красавца и силача тут же влюбилась молодая княгиня, Котовский ответил ей взаимностью. О романе, разумеется, прознал князь. Расправа была скорой: Григория жестоко избили и бросили далеко в степи. Но мстительный Котовский вернулся: князя убил, имение спалил. Первый шаг, определивший его дальнейшую жизнь, был сделан.
Скрываясь в лесах, Котовский сколотил банду из отчаянных крестьянских парней и преступников, бежавших с каторги. Очень скоро о новоявленном Дубровском заговорила вся Бессарабия. Совершая налеты, Григорий вел себя как истинно благородный разбойник: старался никого не убивать, а награбленным нередко делился с крестьянами. Казалось, он занимался грабежами не из корысти, а ради острых ощущений. Отчасти так оно и было: Котовский обожал риск.
Однажды в Кишиневе, выдавая себя за херсонского помещика, Котовский попал на званый вечер к известному магнату Семиградову. Остроумный «херсонец» привлек к себе внимание всех собравшихся. И вот разговор зашел о Котовском. Хозяин стал хвастаться, что он сам справился бы с бандитом, попадись он ему на пути. С этой целью Семиградов постоянно носил заряженный пистолет, а ночью клал оружие под подушку.
В ту же ночь, когда гости разъехались, Котовский с двумя подручными бесшумно проник в квартиру магната и похитил множество дорогих вещей. А под подушку спящего хозяина, где лежал пистолет, ухитрился положить записку: «Не хвались, идучи на рать, а хвались, идучи с рати».
Нет смысла держать в тюрьме
Подобных подвигов в биографии Котовского было множество. Естественно, ловила его вся «полицейская рать». В конце концов атамана упрятали за решетку, но ненадолго. Очень скоро бегство из тюрем превратилось для него в своеобразное хобби. Фантастические, «нахальные», по его собственному определению, планы рождались в его голове, а потому очередной побег становился событием, о котором говорила вся Россия.
Как-то раз он придумал, как разоружить охрану, захватить тюрьму, вызвать и обезоружить конвойную команду, надеть их форму, после чего бежать всем «коллективом на поезде, инсценировав отправку большого этапа из Кишинева в Одессу. Вначале все шло по плану. Но несколько уголовников решили бежать отдельно от всех, перемахнули через стену, и наружная охрана открыла по ним огонь. Котовский забаррикадировался в тюремной башне и сдал оружие, лишь когда прибывший по его требованию губернатор дал слово: наказывать арестантов, пытавшихся бежать, никто не станет.
В другой раз Котовскому помогла романтическая связь с некой светской дамой: во время свидания та передала ему начиненные опиумом папиросы, дамский браунинг и веревку. Тем же вечером, когда угощенный папироской надзиратель уснул, Григорий перепилил решетку на окне и был таков…
Увы, на воле атаман погулял меньше месяца. Котовского заковали в кандалы и посадили в секретный каземат. Вскоре суд приговорил его к десяти годам каторжных работ. Будущий «красный-маршал» с усмешкой обещал, что вернется намного раньше, и слово свое сдержал.
Через два года он сбежал с каторги, еще четыре нелегально скитался по России. Осенью 1917 года вернулся в Бессарабию, по чужому паспорту устроился управляющим большим имением и зажил двойной жизнью. Днем образцово управлял хозяйством, а по ночам с вновь сколоченной бандой совершал налеты на имения. Но разбойничье счастье недолго: кишиневскому полицмейстеру удалось узнать, где скрывается неуловимый налетчик. На сей раз Котовского приговорили к смертной казни. И тут в России грянула революция. В Кишиневе и Одессе на защиту Котовского поднялась общественность. И Временное правительство… освободило «благородного разбойника», поскольку смертная казнь была отменена, а держать его в тюрьме не имело смысла — все равно убежит.
Что наша жизнь? Игра
Во время Гражданской войны Котовский сражался со всеми: с белыми, с румынами, с украинскими гетманцами. А потом неожиданно для всех махнул в Москву. В Кремле закрыли глаза на его бандитскую биографию, зато оценили смелость и лихую отвагу. Котовскому дали задание: нелегально проникнуть в Одессу, занятую белыми, и действовать там, поддерживая связь с большевистским подпольем.
Прибыв на место, Григорий Иванович набрал отряд в тридцать человек из уголовников вперемешку с коммунистами. Вскоре о нем заговорил весь город. Причина была проста: Котовский не только выполнял поставленную задачу, убивая белогвардейских контрразведчиков, полицейских агентов и провокаторов, но и совершал лихие налеты на банки и частников. При этом он проявлял поразительную изобретательность, появляясь переодетым то в офицера, то в дьякона, то в помещика. Улицы пестрели его портретами и сообщениями о вознаграждении за поимку, однако Котовского это не останавливало: грабежи продолжались днем и ночью.
Весной 1919 года бандитская вольница кончилась: в Одессу вступили красные. Зато началась карьера Котовского-кавалериста. Он лично подбирал лихих рубак среди красных партизан, белых казаков-деникинцев, военнопленных мадьяр, поляков и чехов. Командир знал нравы своих бойцов и разрешал им «грабануть» богатых, причем добыча шла в общую кассу кавалерийской бригады. Удача сопутствовала Котовскому: он стал командиром кавалерийской дивизии, а затем Второго конного корпуса.
Жизнь прославленного героя Гражданской войны оборвалась в ночь на 6 августа 1925 года. Он был убит возле своей дачи тремя выстрелами из маузера неким Зайдером, бывшим содержателем борделя, которого Григорий Иванович знал еще до революции. Кто стоял за этим убийством, осталось невыясненным. Но вдова говорила близким, что «у мужа было много врагов в Реввоенсовете и ГПУ».
(.... - 06.08 .1925 года) Россия
07 августа 1925 года в газете «Правда» появилась странная информация: «Харьков. В ночь на 06-е августа в совхозе Цупвоенпромхоза «Чебанка», в тридцати верстах от Одессы, безвременно погиб член Союзного, Украинского и Молдавского ЦИКа, командир конного корпуса товарищ Котовский». И больше ни слова. Никаких разъяснений. Можно подумать, что Котовский был убит на поле сражения. Нет, смерть популярнейшего полководца гражданской войны до сих пор (!) окутана тайной…
Сайт: Псевдология
Статья: ЕСЛИ ПОГИБАЮТ КОМКОРЫ, ЗНАЧИТ ЭТО КОМУ-ТО НУЖНО…
Выстрелы в ночи
Летом 1925 года Григорий Иванович вместе с семьей отдыхал в совхозе Чебанка. Это был первый и последний отпуск в его жизни. Дом отдыха был рассчитан человек на тридцать, но семье Котовских предоставили небольшой отдельный домик у моря.
В те дни Григорий Иванович много купался, гулял с сыном Гришуткой, играл с другими отдыхающими в модный тогда крокет. А между тем роковой день, так внезапно оборвавший биографию нашего героя, неумолимо приближался. И вместе с ним приближалась едва ли не главная загадка в феерической судьбе Котовского.
… За неделю до конца отпуска семья стала собираться в Умань, где стоял штаб кавалерийского корпуса. Торопили два обстоятельства: во-первых, Котовский получил сообщение, что новый наркомвоенмор М.Фрунзе решил назначить его своим заместителем, значит, надо было не мешкая ехать в Москву принимать дела. Во-вторых, подходило время рожать жене, Ольге Петровне (дочь Елена родилась 11 августа 1925 года. - Прим. авт.).
Вечером, накануне отъезда Григория Ивановича пригласили на «костер» в расположенный неподалеку Лузановский пионерский лагерь. Затем он вернулся домой, но отдыхавшие по соседству красные командиры по случаю отъезда Котовского решили устроить ему проводы. Впрочем, Григория Ивановича, почти не употреблявшего спиртного, подобные пирушки никогда не прельщали. Но как откажешь, когда просят?
Жена Григория Ивановича вспоминала, что за стол для «проводов» уселись только в одиннадцать часов вечера. «Котовский с неохотой пошел, - писала она, - так как не любил таких вечеров и был утомлен: он рассказывал пионерам о ликвидации банды Антонова, а это для него всегда значило вновь пережить большое нервное напряжение.
Вечер, как говорится, не клеился. Были громкие речи и тосты, но Котовский был безучастен и необычайно скучен. Часа через три (то есть примерно в третьем часу ночи. - Прим. авт.) стали расходиться. Котовского задержал только что приехавший к нему старший бухгалтер Центрального управления военно-промышленного хозяйства. Я вернулась домой одна и готовила постель.
Вдруг слышу короткие револьверные выстрелы - один, второй, а затем - мертвая тишина… Я побежала на выстрелы… У угла главного корпуса отдыхающих вижу распластанное тело Котовского вниз лицом. Бросаюсь к пульсу - пульса нет…».
Пуля убийцы попала в аорту и смерть наступила мгновенно. Врачи потом скажут: попади пуля не в аорту, могучий организм Котовского выдержал бы…
На выстрелы сбежались соседи, помогли внести тело на веранду. Все терялись в догадках: кто посмел стрелять в Котовского?! Кинулись искать убийцу. И вдруг, той же ночью преступник… объявился сам.
Вскоре после того, как отца внесли на веранду, - рассказывает Григорий Григорьевич Котовский, - а мама осталась у тела одна, сюда вбежал Зайдер и, упав перед ней на колени, стал биться в истерике: «Это я убил командира!..». Маме показалось, что он порывался войти в комнату, где спал я, и она, преградив Зайдеру путь, крикнула: «Вон, мерзавец!». Зайдер быстро исчез…
Убийца был схвачен на рассвете. Впрочем, он и не делал попыток скрыться, а во время следствия и на суде полностью признал свою вину.
Кто же такой этот Зайдер Мейер, или, как все называли его, Майорчик Зайдер?
«Я ваш должник…»
Он не имел отношения к военной службе и не был адъютантом полководца, как утверждают некоторые биографы Котовского. Его профессиональные интересы были, как говорится, совсем по другому ведомству. До революции Зайдер содержал самый респектабельный в Одессе публичный дом. Это заведение устояло и в дни Временного правительства. Сразу после Октября было не до него и одесским большевикам. К 1918 году хозяин «дома» стал состоятельным человеком: своей жене Розе, бывшей одесской проститутке, купил дорогое бриллиантовое колье, накопил достаточно денег, чтобы приобрести особняк с видом на море. Но с покупкой не торопился - в Одессе тогда еще частенько стреляли.
В оккупированном городе было много военных: деникинцы, петлюровцы, польские легионеры, английские, румынские, французские, греческие солдаты и офицеры. И каждое войско имело свою контрразведку. Особый интерес у контрразведчиков вызывал неуловимый Котовский. Они знали, что знаменитый бессарабец работает по заданию подпольного большевистского ревкома, что участвовал он в освобождении арестованных подпольщиков, переправлял партизанам на Днестр отнятое у оккупантов оружие, устраивал диверсии на железной дороге. Много шума наделал в городе дерзкий налет Котовского на деникинскую контрразведку…
Однажды в полдень в «дом» Зайдера нагрянул артиллерийский капитан могучего телосложения. Прямо с порога он обратился к опешившему хозяину:
Я Котовский. Мне нужен ключ от вашего чердака, - и, получив ключ, добавил, - вы не видели сегодня ни какого капитана. Не так ли?..
Зайдер, торопливо подтвердив это, проводил незваного гостя к лестнице, ведущей наверх. Спрятав «капитана», он наверняка долго мучался вопросом, сообщать ему об этом «кому следует» или нет…
Ночью Котовский, переодевшись в гражданскую одежду, «одолженную» у Зайдера, и надев парик, который он, отправляясь на операцию, прихватил с собой, спустился с чердака и, прощаясь, сказал:
Я ваш должник…
Так в неспокойный год свела судьба Котовского и Зайдера. В 1920-м Зайдер лишился работы - советская власть закрыла публичный дом. Два года он перебивался случайными «приработками», а потом, узнав, где расквартирован кавалерийский корпус его «должника», отправился в Умань, просить того о помощи.
И Котовский помог ему - в 1922 году Зайдер стал начальником охраны Перегоновского сахарного завода, находившегося близ Умани. Будучи человеком практичным, не лишенным организаторских способностей и коммерческой жилки, Зайдер помогал Котовскому обустраивать быт кавалерийского корпуса: котовцы, к примеру, заготовляли кожи, везли их в Иваново, где обменивали на ткани, из которых потом в собственных мастерских шили обмундирование.
В тот злополучный август Зайдер приехал в Чебанку на машине, вызванной из Умани Котовским. Свой приезд Зайдер мотивировал тем, что хочет помочь семье командира собраться в обратную дорогу. Не исключено, что Григорий Иванович заранее знал о приезде Зайдера и не препятствовал этому, ибо ничто не предвещало беды…
Словом, отношения между Котовским и Зайдером до трагических событий в Чебанке были нормальные. И, судя, по всему, Зайдер был благодарен Григорию Ивановичу за то, что получил работу - для бывшего содержателя публичного дома это, прямо скажем, было огромным везением, ведь в те годы в очередях на биржах труда стояли тысячи безработных, а к 1925 году только по официальной статистике их насчитывалось уже полтора миллиона.
За добро обычно платят добром. Так что же толкнуло Зайдера на преступление?
Максимум версий и минимум ясности
Дело об убийстве Котовского было поручено вести следователю Одесского губернского суда Егорову. Подсудимый часто менял показания, зачастую выдвигая и вовсе нелепые мотивы своего преступления. Поначалу Зайдер заявил, что совершил убийство из… ревности. Любопытно, что Егоров счел необходимым уже в самом начале следствия заявить: «Циркулирующие в обывательских кругах слухи о якобы романтических мотивах убийства, совершенно не соответствуют действительности и опровергаются многочисленными показаниями свидетелей». В России на подобные заявления издавна было принято реагировать примерно так: ага, значит что-то было! Не бывает, мол, дыма без огня!
Но что же собственно могло быть? Уж не претендовал ли Зайдер в свое время на руку и сердце Ольги Шакиной, которая предпочла ему Котовского? Это явная чушь. Хотя, по словам самой Ольги Петровны, в тридцатые годы политуправление Красной армии для чего-то распускало слухи подобного рода.
Еще более нелепой выглядит версия о том, что Котовский якобы сам причинил себе ранение. По словам некоего свидетеля, якобы присутствовавшего на упомянутых «проводах», в ночь на 6 августа, Котовский сидел за столом с какой-то молодой незнакомкой. А военный, сидевший напротив, довольно выразительно поглядывал на пассию нашего героя. Вдруг Котовский выхватил револьвер и пригрозил застрелить нахала. Но тут вмешался адъютант комкора, он принялся отнимать у него револьвер. Котовский сопротивлялся, тянул оружие к себе и, в конце концов, случайно задел пальцем курок. И роковая пуля пронзила его сердце. Это, разумеется тоже явный бред. Зайдер не был адъютантом Котовского, и убийство произошло не во время застолья: все свидетели показали, что компания к тому времени уже разошлась по домам.
В ходе следствия ходило еще немало подобных слухов, согласно которым Григорий Иванович погиб не из-за чьей-то злой воли, а просто по недоразумению. Стало быть, кому-то было просто необходимо скрыть настоящие причины убийства.
При закрытых дверях…
Суд над Зайдером состоялся почему-то лишь год спустя, в августе 1926-го, хотя обстоятельства дела - с точки зрения властей - вряд ли требовали столь долгого отлагательства. В зале суда Зайдер вновь поменял показания, заявив присяжным, что убил Котовского потому, что тот не повысил его по службе, хотя об этом он не раз просил командира. И как ни странно, эта нелепая версия была принята судом за основу.
Зайдера приговорили к десяти годам. Но из приговора почему-то исчезли обвинения в сотрудничестве с румынской спецслужбой (сигуранцей), которые ставились Зайдеру в вину не только в процессе следствия, но и на самом суде, в частности - в обвинительном заключении прокурора!
Любопытно, что в том же здании одновременно с Зайдером судили уголовника, ограбившего зубного техника, и суд приговорил его к расстрелу. А Зайдера, убившего самого Котовского, - к десяти годам…
После закрытия судебного заседания следователь Егоров подошел к жене Котовского и спросил: «Ольга Петровна, вы, наверное, недовольны приговором?» Котовская ответила: «История нас рассудит…».
Что касается Зайдера, все дальнейшее с ним обстояло довольно странно. Зайдер отбывал срок в харьковском допре, и вскоре он - по существу, безграмотный человек - уже заведовал тюремным клубом, получив право свободного выхода из тюрьмы в город. А затем произошло и вовсе нечто невероятное: в 1928 году, когда Зайдер не пробыл в заключении и трех лет, его вдруг решили освободить «за примерное поведение». Зайдер устраивается работать сцепщиком вагонов на железную дорогу. Однако дни убийцы Котовского были уже сочтены…
Гибель единственного свидетеля
Осенью 1930 года 3-я Бессарабская кавалерийская дивизия, расквартированная в Бердичеве, праздновала юбилей - десятилетие боевого пути. На праздник и маневры по случаю юбилея были приглашены котовцы - ветераны дивизии. В их числе и Ольга Петровна Котовская [Шакина], которая, будучи врачом в кавалерийской бригаде мужа, прошла по дорогам гражданской войны не одну сотню огненных верст.
Однажды вечером к ней пришли трое котовцев, с которыми она была хорошо знакома, и сказали о том, что Зайдер приговорен ими к смертной казни. Ольга Петровна категорически возразила: ни в коем случае нельзя убивать Майорчика, ведь он единственный свидетель убийства Григория Ивановича, тайна которого не разгадана… Не будучи уверенной в том, что ее доводы убедили гостей, Ольга Петровна рассказала об этом визите командиру дивизии Мишуку. С требованием помешать убийству Зайдера обратилась она и в политотдел дивизии…
Опасения Ольги Петровны оказались не напрасными. Вскоре вдове Котовского сообщили: «приговор» приведен в исполнение. Труп Зайдера был обнаружен недалеко от харьковского вокзала, на полотне железной дороги. Убив сцепщика вагонов, исполнители приговора бросили его на рельсы, чтобы имитировать несчастный случай, но поезд опоздал, и труп Зайдера не был обезображен.
Впоследствии удалось установить, что убийство совершили трое кавалеристов. Однако на сегодняшний день известны только фамилии двух - Стригунова и Вальдмана. Третий исполнитель приговора так и остался в тени истории. Никто из участников казни Зайдера не пострадал - их просто не разыскивали.
Возникает вопрос: «почему?». Ведь в Бессарабской дивизии знали о готовившемся покушении. Информация об этом, по всей видимости, была передана куда следует. Кто же тогда перекрыл ей путь к районному отделению милиции, расследовавшему ЧП на Харьковской железной дороге?
Мы не найдем ответов на все наши вопросы, если подобно одесскому суду, будем искать мотивы убийства Котовского только в самом убийце. Хотя главный вывод - более чем очевиден. Зайдер был не только не единственным, но и не самым главным преступником. Стреляя в Котовского, он выполнял чью-то чужую злую волю. Но вот чью?
Кто мог свободно манипулировать следователями и судьями, занимавшимися «делом» Зайдера? Кто мог так засекретить материалы судебного процесса над убийцей Котовского, что до сих пор (!) они не увидели света? Кем было наложено вето на публикацию сведений, которые хоть как-то бы приоткрыли завесу тайны трагедии в Чебанке? Ответ напрашивается сам собой: сделать это могли только люди, обладавшие огромной и, по существу, неограниченной властью…
Был бы вопрос, а зайдеры всегда найдутся...
В смерти Котовского есть странная закономерность. Люди, выходившие невредимыми из боев, из тучи опасностей и авантюр, чаще всего находят смерть от руки подосланного убийцы.
Да, популярного в народе Котовского сложно было ликвидировать официально - объявив, к примеру, врагом, предателем и т.п. Лет через десять послушный советский народ будет безропотно верить и не в такие чудеса, но тогда, в 1925 году, это еще не вошло в обиход. Поэтому власть предержащим мира того пришлось действовать по-иному.
Сегодня уже нет сомнений в том, что Григорий Иванович был уничтожен по приказу «сверху» и что гибель Котовского напрямую связана с его назначением на пост заместителя наркомвоенмора СССР.
В первой половине двадцатых годов Сталин стремился установить единоличную диктатуру. А это, в частности, подразумевало абсолютный контроль, в первую очередь, над вооруженными силами, которые новоявленный вождь всех времен и народов намеревался подчинить послушным ему пешкам, вроде Ворошилова и Буденного.
Троцкий, будучи одним из организаторов Красной армии в годы гражданской войны, к тому времени был уже отстранен от руководства ею. Его место во главе армии занял Фрунзе, но и его судьба была предрешена: спустя неполных три месяца после загадочной гибели Котовского при столь же туманных обстоятельствах отправился на тот свет и Фрунзе.
Чтобы не слишком отклоняться в сторону, напомним читателям лишь основное: Фрунзе заставили сделать операцию по поводу язвы желудка, которая к тому времени практически зарубцевалась. В ходе этой операции Фрунзе дали усиленную дозу хлороформа (это при заведомо больном сердце!) от которой он и скончался прямо на операционном столе.
Сопоставим все эти факты: Троцкий отстранен от руководства армией, а затем выслан из страны - Фрунзе ликвидирован физически - во главе Красной армии становится Ворошилов, Буденный и им подобные «шестерки». Напомним и об уничтожении во второй половине тридцатых годов «строптивых» армейских лидеров: Тухачевского, Якира, Уборевича, Егорова, Блюхера, Гамарника и многих других. Все это свидетельствует о стремлении Сталина подчинить себе армию, убрав из ее руководства неугодных, прогрессивных людей. Стоит ли говорить, что комкор Котовский со своим свободолюбивым, справедливым, бескомпромиссным и неугомонным характером явно не вписывался в канву раскладываемого военно-политического пасьянса.
В этой цепи логических построений немаловажное значение приобретает и тот малоизвестный факт, что Фрунзе, назначенный в январе 1925 года председателем Реввоенсовета и наркомвоенмором СССР, внимательно следил за ходом следствия по делу об убийстве Котовского. Потрясенный нелепой смертью командира одного из самых крупных и важных соединений РККА, ставшего недавно членом Реввоенсовета СССР и приглашенного на пост заместителя наркомвоенмора, Фрунзе, по-видимому, заподозрил что-то неладное, затребовав в Москву все документы по делу Зайдера. Кто знает, как повернулось бы следствие, какие бы нити потянуло оно и какие бы имена были названы, если бы сам Фрунзе в октябре того же года не умер на операционном столе? После его смерти документы Зайдера вернули обратно в Одессу, и тамошним следователям уже никто не мог помешать выстраивать нужную кому-то легенду о гибели Котовского.
Нужную - кому? Очевидно одно - кому был неугоден Фрунзе, тому был опасен и Котовский, которого новый нарком назначил своим заместителем. Кто мог организовать убийство Котовского? Те, на пути которых стоял Фрунзе. В середине 20-х годов, когда обострилась внутрипартийная борьба и наметились две основные противоборствующие стороны, представляемые Сталиным и Троцким, возникла еще одна, связанная с именами Фрунзе и Дзержинского. Обоих унесла внезапная смерть. Фрунзе высоко ценил военный талант Котовского, продвигал его в высший эшелон военного руководства. Этого ему не простили.
Следует заметить, что пытались найти «язвенную болезнь» и у Котовского. Якобы ее симптомы обнаружили в Киеве. Григория Ивановича срочно вызвали в Москву, уложили в ту же больницу, куда вскоре упекут Фрунзе. Две недели эскулапы настойчиво и упорно искали повод для операции. К счастью, не нашли. В отличие от Фрунзе, организм Котовского был поистине железным. Тогда приступили к другому плану. И разыграли его как по нотам. Результаты превзошли все ожидания.
Сегодня становится ясным, что и убийство Зайдера, совершенное руками котовцев, не обошлось без участия все тех же неизвестных дирижеров, причастных к устранению Котовского. Сделав свое черное дело, убийца комкора должен был уйти из жизни. Для этого его и выпустили из тюрьмы так быстро. Несчастный случай - банальный финал не только этого злодейского замысла. Котовцев, по тому же замыслу, просто спровоцировали на этот шаг. Именно поэтому ни Стригунов, ни Вальдман не понесли наказания за содеяное.
Сын комкора Григорий Григорьевич Котовский, ныне ведущий научный сотрудник Института востоковедения, заместитель генерального секретаря Всемирной Федерации научных работников многие годы пытается разгадать тайну гибели отца. Однако, как это ни странно, все документы, подшитые в дело об убийстве Котовского, до сих пор (!) хранятся в российских спецхранах. Казалось бы, прошло уже 75 лет, давно канул в Лету репрессивный сталинский режим, благополучно почила в бозе и Страна Советов, а тайна убийства одного из самых выдающихся полководцев гражданской войны так и находится под грифом «совершенно секретно».
Впрочем, у сына Котовского нет сомнений в том, что гибель отца - одно из первых политических убийств в стране после Октября
В пользу своего заключения Григорий Григорьевич приводит немало свидетельств. Так, в 1936 году его мама, Ольга Петровна, была участницей съезда жен командного состава Красной армии, который проводился в Кремле. Во время приема в честь участников съезда к Ольге Петровне подошел маршал Тухачевский и сказал, что в Варшаве вышла книга, автор которой - польский офицер - утверждал, что Котовский был убит самой Советской властью.
В 1949 году Григорий Григорьевич нашел эту книгу в библиотеке Варшавского университета. Издание было посвящено не только его отцу, но и некоторым другим видным советским военачальникам, и в ней действительно было сказано, что Котовского убила Советская власть, поскольку он был человеком прямым, независимым, и, обладая громадной популярностью в народе, вполне мог повести за собой не только воинские соединения, но и массы населения Правобережной Украины. Очевидно, считает сегодня сын комкора, Тухачевский дал матери понять: убийство Котовского имело политический характер.
В 1946 году Григорий Григорьевич случайно встретился со знакомым военным следователем. В конце 20-х годов этот следователь, проходивший в Киеве военную службу, частенько бывал в семье Котовских. От него сын Григория Ивановича узнал, что в сверхсекретном архиве органов госбезопасности он познакомился с делом Котовского. Оказывается, еще при жизни его отца, в 20-е годы, в Москву о Григории Ивановиче поступали агентурные сведения! Следователь, правда, был весьма уклончив в своих ответах на вопросы сына Котовского и ничего больше не сообщил.
Памятники ничего не рассказывают…
Чтобы подчеркнуть свою непричастность к убийству Котовского, правительство СССР устроило ему пышные похороны. Траурный церемониал отличала необычайно усиленная торжественность, близкая к той, которая окружала прошедшие за полтора года до этого ленинские похороны.
В Одессе, так хорошо знавшей Котовского, комкора хоронили помпезно. Тело прибыло на одесский вокзал торжественно, окруженное почетным караулом, гроб утопал в цветах и венках. В колонном зале окрисполкома к гробу открыли «широкий доступ всем трудящимся». И Одесса приспустила траурные флаги. В городах расквартирования 2-го конного корпуса дали салют из 20 орудий. 11 августа 1925 года специальный траурный поезд доставил гроб с телом Котовского в Бирзулу (ныне город Котовск Одесской области. - Прим. авт.).
Из Москвы в захолустную Бирзулу, где в 1919 году Котовский начинал свой путь командира регулярной Красной армии, проводить прославленного героя в последний путь приехали видные военные лидеры С.М.Буденный, А.И.Егоров, из Киева прибыли командующий войсками Украинского военного округа И.Э.Якир и один из руководителей украинского правительства - А.И.Буценко.
Уже в день гибели Котовского Фрунзе направил в штаб корпуса, которым командовал погибший, телеграмму, назвав в ней Григория Ивановича «лучшим боевым командиром всей Красной армии». В таком же духе были выдержаны и другие официальные приказы и обращения, в частности, от правительств Украинской и Молдавской ССР.
А Сталин, которому тогда еще предстояла нелегкая борьба за безусловное лидерство в партии и государстве, спустя некоторое время сказал о нашем герое: «Храбрейший среди скромных наших командиров и скромнейший среди храбрых - таким помню я товарища Котовского».
В память о Григории Ивановиче переименовались города. Его имя присваивалось заводам и фабрикам, колхозам и совхозам, пароходам, кавалерийской дивизии. Центральный совет Общества бессарабцев организовал сбор средств на создание авиаэскадрильи «Крылатый Котовский», однако денег удалось собрать всего лишь на один самолет: «Пусть крылатый Котовский будет не менее страшным для наших врагов, чем живой Котовский на своем коне».
Однако апофеозом увековечивания памяти о Котовском стал… мавзолей легендарного героя гражданской войны. Стоит ли говорить, что решение о его сооружении принималось на самом высоком уровне.
Мавзолей под номером три
Безусловно, информация о том, что был такой мавзолей, станет для большинства читателей своего рода сенсацией. Действительно, ни в одном из многочисленных библиографических и документально-художественных изданий о Котовском (даже последних лет) нет и намека на существовавший в 30-е годы мавзолей комкора.
Свое повествование о Григории Ивановиче новоявленные библиографы заканчивают примерно так: «у раскрытой могилы Котовского склонились…». Конечно, можно винить авторов в недостаточном изучении темы, недосказанности, а точнее - в банальном незнании.
Но не это главное. Важно то, что могилы действительно не было, а был самый, что ни на есть мавзолей по типу пироговского под Винницей или ленинского на Красной площади.
И лишь живое общение с родственниками Григория Ивановича и творческая командировка в город Котовск, позволили расставить все точки над «і».
Итак, 07 августа 1925 года, буквально на следующий день после убийства Котовского, из Москвы в Одессу срочным порядком была направлена группа бальзаматоров, во главе с профессором Воробьевым. Прибыв на место, ученые немедленно приступили к делу. И через несколько дней работа была успешно закончена.
Вначале мавзолей состоял лишь из подземной части. В специально оборудованном помещении на небольшой глубине был установлен стеклянный саркофаг, в котором при определенной температуре и влажности сохранялось тело Котовского. Рядом с саркофагом, на атласных подушечках хранились награды Григория Ивановича - три ордена Боевого Красного Знамени. А чуть поодаль, на специальном постаменте находилось почетное революционное оружие - инкрустированная кавалерийская шашка. В 1934 году над подземной частью было воздвигнуто фундаментальное сооружение с небольшой трибуной и барельефными композициями, рассказывающими о героических событиях минувшей гражданской войны.
В дни праздников и революционных торжеств у мавзолея проводились военные парады и демонстрации. К телу Котовского был открыт доступ трудящихся. У подножия мавзолея проходил прием в пионеры, а новобранцы, присягая Родине, клялись быть такими же смелыми и бесстрашными, как легендарный комкор Котовский.
В начале августа 1941 года Котовск был захвачен сначала немецкими, а затем и румынскими войсками. Оккупация была столь стремительной, что власти не успели организовать эвакуацию саркофага с телом Котовского, как это было сделано в Москве. Общеизвестно, что практически всю войну забальзамированное тело Ленина пребывало в Тюмени.
По трагическому совпадению мавзолей Котовского был разрушен румынами 06 августа 1941 года, ровно через 16 лет после убийства комкора. Разбив саркофаг и надругавшись над телом, захватчики выбросили останки Котовского в свежевырытую траншею вместе с трупами расстрелянных местных жителей.
Некоторое время спустя рабочие железнодорожного депо, во главе с начальником ремонтных мастерских Иваном Тимофеевичем Скорубским, вскрыли траншею и перезахоронили убитых, а останки Котовского собрали в мешок и сберегали у себя до 1944 года.
Трагическая участь постигла и награды Григория Ивановича. Три ордена Боевого Красного Знамени и почетное революционное оружие были украдены румынскими войсками. Однако после войны Румыния официально передала их СССР. И сегодня награды легендарного комкора хранятся в Музее Советской Армии в Москве.
После освобождения Котовска, специальная комиссия, возглавляемая бывшим первым секретарем горкома партии Ботвиновым, провела экспертизу останков комкора и приняла решение об их перезахоронении. В уцелевшей подземной части мавзолея был оборудован памятник-склеп. Останки Котовского поместили в запаянный цинковый гроб. Сверху памятник-склеп был задрапирован обычным диктом, на котором установили портрет Григория Ивановича, нарисованный самодеятельным художником. В таком жалком виде пантеон Котовского находился без малого двадцать лет.
Но, слава Богу, восстала общественность, возмущенная безалаберным отношением к памяти героя гражданской войны. Руководство Молдавской ССР вышло с официальным предложением о перезахоронении останков Котовского на своей территории. Назревал крупный скандал, поэтому Украина приступила к активным и решительным действиям. Сразу нашлись необходимые материалы и средства.
26 декабря 1965 года состоялось торжественное открытие монумента, сооруженного по проекту одесского архитектора Проценко. В наземной части памятника-склепа, изготовленного из гранита и мрамора, установили бюст Григория Ивановича. С тыльной стороны оборудовали вход в подземную часть мемориального комплекса, представляющую собой небольшой зал, стены которого обшиты белым мрамором. Покрывало на цинковый гроб из красного и черного бархата с золотыми кистями изготовили на Тираспольской ткацкой фабрике.
До наших дней памятник-склеп Котовского не претерпел существенных изменений. Однако подземная часть мемориала уже давно требует капитального ремонта. Грунтовые воды, залегающие в Котовске очень близко от поверхности земли, практически каждую весну подтапливают склеп, разрушая мраморные плиты, пол и металлические двери.
К сожалению, памятник, находящийся де-юре под защитой государства, де-факто брошен на произвол судьбы. Конечно, все можно списать на вечное отсутствие средств в городском бюджете. Но разве можно так относиться к истории. К нашей истории. Неужели мы с вами уподобимся тем иванам, не помнящим своего родства?
В самом центре молдавской столицы , напротив гостиницы «Космос» в Кишинёве, стоит несколько обветшавшая за последние десятилетия и неухоженная, но всё ещё прекрасная бронзовая конная скульптура – памятник легендарном красному командиру, герою Гражданской войны Григорию Ивановичу Котовскому , родившемуся 24 июня 1881 года в селе Ганчешты, Бессарабской губернии (ныне город Хынчешты, Республика Молдова), погибшему от руки убийцы – своего подчинённого Мейера Зайдера - 06 августа 1925 года , в возрасте всего 44 лет, в совхозе Чабанка, Коминтерновского района, Одесской области (Украина).
Недолгий, но чрезвычайно насыщенный яркими событиями, жизненный путь и героические подвиги Григория Котовского всегда привлекали к себе внимание как серьёзных отечественных историков, так и писателей и журналистов, но, прежде всего, коммунистических партийных пропагандистов и агитаторов, поэтому в разное время о нём снимали кинофильмы, ставили спектакли, писали стихи и песни, печатали книги, призванные воспитывать на его славном примере молодое поколение советского народа.
Однако, ставшие известными после распада в 1991 году СССР и открытия новой, демократической властью в России, Украине и Молдове для исследователей архивов, различные, ранее тщательно скрываемые, документальные материалы достаточно убедительно свидетельствуют, о том, что реальный, намного более сложный и многогранный, образ Григория Котовского был весьма противоречив и далеко неоднозначен.
Во всяком случае , он достаточно далёк от того отлакированного, хорошо известного всем молдавским гражданам старшего и среднего возраста, канонического образа героя Гражданской войны, командира кавалерийского корпуса Красной Армии, «рыцаря без страха и упрека» Григория Котовского, созданного в популярных кинофильмах и книгах о нём в Советском Союзе.
Приобретший при царском режиме , в Российской Империи, действуя на поприще уголовника-налетчика, широкую известность как «благородный разбойник», «бессарабский Робин Гуд», Григорий Котовский лишь после Октябрьской революции 1917 года присоединился к большевикам , решив, что только они могут дать ему всё то, к чему он всегда стремился и чего никак не мог получить ранее – официальную власть, пройдя сложный и извилистый путь от уголовного преступника до члена Союзного, Украинского и Молдавского Центрального Исполнительного Комитета, члена Реввоенсовета СССР, легендарного героя советского фольклора и художественной литературы
Григорий Котовский родился в семье мещанина города Балта Подольской губернии. Кроме него, у родителей было ещё пятеро детей. Отец Григория Котовского был обрусевшим православным поляком, мать - русской. По отцовской линии Григорий Котовский происходил из старинного польского аристократического рода, владевшего имением в Подольской губернии. Дед Котовского за связи с участниками польского национального движения был досрочно уволен в отставку. Позднее он разорился, и поэтому отец Григория Котовского, инженер-механик по образованию, был вынужден перейти в мещанское сословие и выехать в Бессарабию на заработки.
В два года Григорий Котовский потерял мать, а в шестнадцать - отца. Заботу о его воспитании взяла на себя его крёстная мать - София Шалль , молодая вдова, дочь инженера, бельгийского подданного, который работал по соседству и был другом его отца, и крёстный - богатый помещик Манук-Бей , который помог ему поступить в Кукурузенское агрономическое училище и оплатил его учебу и содержание. Здесь Григорий Котовский познакомился с местным кружком эсеров , но вскоре в них разочаровался.
После окончания сельскохозяйственного училища, в 1900 году, Григорий Котовский работал помощником управляющего в различных помещичьих имениях в Бессарабии , но нигде долго не задерживался, постоянно вступая в острые конфликты по различным причинам с хозяевами. К 1904 году, ведя такой «свободный» образ жизни, он периодически арестовывался полицией и попадал в тюрьму по обвинению в мелких уголовных преступлениях, постепенно становясь признанным авторитетом бессарабского уголовного мира.
Во время Русско-японской войны, в 1904 году, Григорий Котовский не явился на призывной пункт и в 1905 году был арестован «за уклонение от воинской службы», после чего направлен служить в 19-й Костромской пехотный полк, расквартированный в городе Житомире .
Однако, он дезертировал , пустился в бега и организовал отряд, во главе которого совершал набеги на помещичьи имения, где захватывал и уничтожал долговые расписки крестьян, которые оказывали его отряду всяческую помощь, укрывали его от жандармов, снабжали продуктами, одеждой, оружием.
Благодаря этому , отряд Григория Котовского долгое время оставался неуловимым, а о дерзости совершаемых им нападений повсюду ходили легенды. 18 января 1906 года Григорий Котовский был, однако, выслежен полицией и арестован, но смог через полгода бежать из Кишинёвской тюрьмы.
Известны нападения отряда Григория Котовского - «атамана Адского» или «Атамана Ада», как он себя называл, на полицейский конвой и освобождение двадцати крестьян, которые были арестованы за аграрные беспорядки; нападение на исправника, который вез 30 винтовок; бой с тридцатью стражниками в Оргеевском лесу. За его поимку полиция объявила в начале 1906 года премию в две тысячи рублей.
Григорий Котовский , как свидетельствуют его современники, был по природе своей очень артистичен и самолюбив, циничен, склонен к позерству и театральным жестам. Он широко распространял о себе легенды , слухи, небылицы , во время своих налетов всегда кричал: «Я - Котовский!», поэтому о нём знали многие не только в Бессарабской и Херсонской губерниях, но и далеко за их пределами, в том числе в Москве и Петербурге, а также в Румынии.
После освобождения арестованных крестьян Григорий Котовский всегда оставлял расписку старшему патрульной команды: «Освободил арестованных Григорий Котовский!» В ответ на заявление помещика Крупенского , что он изловит «атамана Ада», Григорий Котовский оставил однажды в изголовье его постели (пробравшись в спальню, когда помещик спал) записку : «Не хвались идучи на рать, а хвались идучи с рати».
24 сентября 1906 года его вновь арестовали. В Кишиневской тюрьме Григорий Котовский, получивший в уголовном мире кличку «Кот», стал признанным авторитетом. Он менял порядки обитателей тюрьмы, круто расправлялся с неугодными, пытался организовать побег семнадцати уголовных и анархистов из тюрьмы. Они уже обезоружили трех надзирателей, забрали ключи от ворот, но решили выпустить всех уголовных. В тюрьме началась паника, и прибывшая рота солдат и конных стражников водворила 13 беглецов (в том числе Котовского) в камеры. После этого Григорий Котовский еще дважды пытался бежать, но безуспешно.
В 1907 году Григорий Котовский был приговорён к 12 годам каторги и отправлен по этапу в Сибирь через Елизаветградскую и Смоленскую тюрьмы. В 1910 году Григория Котовского доставили в Орловский централ, а затем его в 1911 году этапировали к месту отбытия наказания - в Нерчинскую каторгу . Отбывая каторгу, Григорий Котовский сотрудничал с властями, даже стал десятником на строительстве железной дороги, что делало его кандидатом на амнистию по случаю 300-летия дома Романовых.
Амнистия, однако, не распространялась на «бандитов», по графе которых проходил Григорий Котовский, а потому его не выпустили с каторги. Тогда он 27 февраля 1913 года бежал из Нерчинска. По заснеженной тайге Григорий Котовский шел около семидесяти километров и едва не замерз, но все же вышел к Благовещенску. По подложному паспорту на имя Рудковского он некоторое время работал грузчиком на Волге, кочегаром на мельнице, чернорабочим, кучером, молотобойцем. В Сызрани его кто-то опознал, и по его доносу Котовского арестовали.
Но из местной тюрьмы он также легко бежал и вернулся в Бессарабию, где скрывался, работая грузчиком, чернорабочим, а затем снова собрал и возглавил группу налётчиков . Особо дерзкий характер деятельность его группы приобрела с начала 1915 года, когда от ограблений частных лиц боевики перешли к налётам на конторы и банки. В частности, ими было совершено крупное ограбление Бендерского казначейства , поднявшее на ноги всю полицию Бессарабии и Одессы.
Вот как описывала Григория Котовского секретная депеша , полученная уездными исправниками и начальниками сыскных отделений: «Прекрасно говорит по-русски, румынски, и еврейски, а равно может изъясняться на немецком и на французском языках. Производит впечатление вполне интеллигентного человека, умного и энергичного. В обращении старается быть со всеми изящным, чем легко привлекает на свою сторону симпатии всех имеющих с ним общение.
Выдавать он себя может за управляющего имениями, а то и помещика, машиниста, садовника, сотрудника какой-либо фирмы или предприятия, представителя по заготовке продуктов для армии и прочее. Старается заводить знакомства и сношения в соответствующем кругу. Левша. В разговоре заметно заикается. Одевается прилично и может разыгрывать настоящего джентльмена. Любит хорошо и изыскано питаться…»
Полицейские сводки воспроизводят и портрет Григория Котовского: «рост 174 сантиметра, плотного телосложения, несколько сутуловат, имеет боязливую походку, во время ходьбы покачивается. Обладатель круглой головы, карих глаз, маленьких усов. Волосы на голове редкие и черные, лоб «украшают» залысины, под глазами странные маленькие черные точки - татуировка блатного авторитета, «пахана».
От этих наколок Котовский долго старался избавиться после революции, выжигая и вытравливая их, но так до конца и не вывел. В полицейских сводках указывалось, что Котовский, поскольку он левша , обыкновенно, имея два пистолета, начинает стрелять с левой руки.
В начале июня 1916 года Григорий Котовский объявился на хуторе Кайнары, в Бессарабии. Вскоре выяснилось, что он скрывается под именем Ромашкана и работает надсмотрщиком над сельскохозяйственными работниками на хуторе помещика Стаматова.
25 июня 1916 года полицейский пристав Хаджи-Коли , который уже три раза арестовывал знаменитого бессарабского «гайдука», начал операцию по его задержанию. Хутор был окружен тридцатью полицейскими и жандармами. При аресте Котовский оказал сопротивление, пытался бежать, за ним гнались 12 верст, он прятался в высоких хлебах, но был ранен в грудь двумя пулями , схвачен и закован в ручные и ножные кандалы.
Выяснилось, что за полгода до своего ареста Котовский, чтобы легализоваться, нанялся надсмотрщиком в имение, но часто отлучался с хутора на несколько недель. В эти «отпуска» он и руководил налетами своего отряда. При обыске комнаты в имении, где проживал Котовский, был найден браунин г с единственным патроном в стволе, рядом лежала записка: «Сия пуля при трудном положении принадлежала для меня лично. Людей я не стрелял и стрелять не буду. Гр. Котовский».
В аресте Котовского принимал участие его бывший товарищ по учебе, ставший помощником пристава, Петр Чеманский . Интересно отметить, что через двадцать четыре года, когда войска Красной Армии вошли в Бессарабию, старика Чеманского арестовали, его судил военный трибунал и приговорил к расстрелу за участие в аресте Григория Котовского.
В одесской тюрьме Котовский сошелся с уголовниками. Особая дружба у него завязалась с местными «королями» - Тыртычным («Чертом»), а также Жареновым («Яшей-Железняком»).
В октябре 1916 года проходил суд над «атаманом Ада». Зная, что ему неминуемо грозит казнь, Котовский полностью раскаялся в своей «исповеди» на суде. В свое оправдание он сказал, что всегда большую часть захваченных денег отдавал бедным или в Красный Крест, на помощь раненным на войне. Однако никаких докуметальных доказательств этих благородных деяний не предъявил. Котовский оправдывался тем, что он не только не убивал людей, но и никогда из оружия не стрелял , а носил его ради форса, потому что «уважал человека, его человеческое достоинство... не совершая никаких физических насилий потому, что всегда с любовью относился к человеческой жизни». Просил отправить его «штрафником» на фронт, где он «с радостью погибнет за Царя и Отечество»...
Одесским военно-окружным судом Григорий Котовский был приговорен к смертной казни через повешение. Находясь в камере смертников, Григорий Котовский писал покаянные письма , в которых так именовал себя: «...не злодей, не прирожденный опасный преступник, а случайно павший человек».
Одесский военно-окружной суд находился в подчинении командующего Юго-Западным фронтом прославленного генерала А. А. Брусилова , которому предстояло утвердить смертный приговор. Поэтому одно из своих писем Григорий Котовский направил супруге Брусилова - Надежде Брусиловой-Желиховской, которая была очень впечатлительна и сердобольна, и оно произвело нужный эффект - сначала генерал Брусилов, сообразуясь с убеждениями своей супруги, добился отсрочки казни, а потом грянула Февральская революция.
Узнав о событиях в Петрограде , Григорий Котовский немедленно заявил о своей поддержке Временному правительству, а также попросил об освобождении , чтобы «послужить делу революции», причём за него ходатайствовали министр Гучков и адмирал Колчак, а освободил его из тюрьмы своими личным распоряжением сам Керенский в мае 1917 года. Правда, и до этого Григорий Котовский уже несколько недель разгуливал на свободе , а в день получения официального помилования явился в Оперный театр Одессы, вызвал там бешеные овации и произнеся революционную речь, после чего устроил аукцион по продаже своих кандалов .
Во время аукциона в Оперном театре поэт Владимир Коралл читал стихи, написанные по этому случаю: «Ура! Котовский здесь - сегодня с нами! Его с любовью встретил наш народ. Встречали радостно с цветами - С рабочим классом он идет», а популярный уже тогда Леонид Утесов подбадривал его репризой: «Котовский явился, буржуй всполошился!»
В мае 1917 года Григорий Котовский был направлен в действующую армию на Румынский фронт, в октябре 1917 года указом Временного правительства был произведён в прапорщики и награждён Георгиевским крестом за храбрость в бою. На фронте он стал членом полкового комитета 136-го Таганрогского пехотного полка. В ноябре 1917 года Григорий Котовский примкнул к левым эсерам и был избран членом солдатского комитета 6-й армии. Во главе преданного ему отряда солдат-бессарабцев он был затем уполномочен Румчеродом поддерживать «революционный порядок» в Кишинёве и его окрестностях.
В январе 1918 года Котовский возглавлял красногвардейский отряд, который прикрывал отход большевиков из Кишинёва . В январе-марте 1918 года он командовал кавалерийской группой в Тираспольском отряде вооружённых сил Одесской Советской Республики, воевавшими с румынскими интервентами, оккупировавшими Бессарабию. Но в марте 1918 года Одесская Советская Республика была захвачена и ликвидирована австро-германскими войсками, вошедшими на Украину после заключённого Украинской Центральной Радой сепаратного мира. Красногвардейские отряды ушли с боями на Донбасс, затем в Россию.
В июле 1918 года Григорий Котовский вернулся в Одессу и находился там на нелегальном положении. Одесса в те месяцы была прибежищем состоятельных людей, всевозможных предпринимателей со всей бывшей Российской Империи. Как мухи на мед, слетались туда вымогатели и аферисты, мошенники и налетчики, воры и проститутки.
Наряду с администраторами гетманской Украины и австрийским военным командованием, Одессой правил «король воров» Мишка Япончик. С ним у Котовского наладились тесные отношения. Котовский организовал террористическую, диверсионную дружину , которая, имея связи с большевистским, анархистским и левоэсеровским подпольем, фактически никому не подчинялась и действовала на свой страх и риск. Численность этой дружины в разных источниках разная - от 20 до 100 человек.
Дружина занималась выявлением и убийствами провокаторов, а также добычей денег у крупных спекулянтов и контрабанистов, фабрикантов, хозяев гостиниц и ресторанов. Обычно Котовский присылал им письмо с требованием выдать деньги «Котовскому на нужды революции». О нравах некоторых подпольщиков Одессы можно судить по такому факту: один из командиров одесских анархистов-террористов Самуил Зехцер , в отряде которого в качестве командира подрывной группы в конце 1918 года некоторое время находился Григорий Котовский, в 1925 году был расстрелян ВЧК-ОГПУ за связь с бандитами, растрату государственных денег и организацию налетов.
Однажды Григорий Котовский помог рабочим , которым фабрикант задолжал зарплату. Сначала он отправил фабриканту письменное требование выдать деньги рабочим. Хозяин фабрики решил не платить и вызвал роту солдат для своей охраны и поимки Котовского. Фабрика была оцеплена, однако Котовский в форме белогвардейского капитана проник в кабинет фабриканта. Под угрозой револьвера тот выдал Котовскому всю необходимую сумму, и он вернул рабочим зарплату.
Террористическая дружина Котовского помогла Мишке Япончику утвердиться «королем» одесских бандитов, поскольку его считали революционером-анархистом . Вместе с «людьми Япончика» котовцы нападали на Одесскую тюрьму и освобождали заключенных, их совместное дело - восстание в пригороде Одессы, на Молдованке, в конце марта 1919 года, которое носило ярко выраженную политическую окраску и было направлено против власти в Одессе белогвардейцев и интервентов Антанты. Но каждая из «союзных сторон» имела свои виды на это восстание : люди Япончика стремились экспроприировать ценности, а революционеры надеялись создать хаос и панику в городе, чтобы помочь осадившим Одессу войскам Красной Армии.
Несколько тысяч восставших захватили окраины Одессы и совершали вооруженные рейды в центр города. Против них белогвардейцы направили войска и броневики, но восстановить свою власть на окраинах Одессы они были уже не в силах.
Очевидец рисует картину тех событий : «Отсутствие власти дало свободу преступным элементам, начались ограбления, поражающие своей дерзостью... разбивали пакгаузы, грабили склады, убивали обезумевших от ужаса мирных жителей. В центр города толпами, по 50–100 человек, пытались проникнуть грабители... Центр города опоясывал фронт, за которым царил хаос».
Одесский (подпольный) период жизни Григория Котовского крайне противоречив, лишен достоверных фактов. Его запомнили в Одессе только с ноября 1918 года , причем не как деятеля подполья, а как самодеятельного налетчика-мстителя. Ходили слухи о перебывании Котовского осенью 1918 года в отрядах батьки Махно . Во всяком случае, в документах большевистского подполья имя Григория Котовского не встречалось , на основании чего ему было отказано в восстановлении партийного стажа с 1917 или с 1918 года .
Партийная комиссия в 1924 году сделала вывод, что сотрудничество Котовского с партией началось только с весны 1919 года , хотя сам он утверждал, что в декабре 1918 года , со своим отрядом громил петлюровцев, а осенью 1918 года партизанил в Бессарабии, воюя против румынских полицейских. По одним данным, в последний месяц французской оккупации Одессы Котовский находился в городе, по другим, он находился в 1-м Вознесенском партизанском полку григорьевцев, за сотни километров от Одессы. В биографии Котовского действительность так тесно переплелась с вымыслом, что исследователям часто приходится констатировать «полную тьму» по ряду важных моментов.
В апреле 1919 года , после установления Советской власти в Одессе, Григорий Котовский получил первую официальную советскую должность - военкома Овидиопольского военного комиссариата, и одновременно ему предложили создать группу для подпольной работы в Бессарабии . Вскоре он получил должность командира конного Приднестровского отряда 44-го стрелкового полка 3-й украинской советской армии. Эта боевая единица существовала только на бумаге: не было коней . Григорий Котовский в этой связи предложил увести коней с соседней румынской территории. Сорок котовцев переплыли пограничную реку Днестр, в 15 километрах от границы напали на румынский конный завод и увели с него 90 лучших скаковых лошадей.
Весной - летом 1919 года некоторые командиры Украинской Советской армии: комдивы Григорьев, Зеленый, Махно, Грудницкий изменили Советской Власти и объявили себя «вольными атаманами». В это же время на службу к Советам перешел Мишка Япончик , сформировавший из одесских уголовников свой «Революционный Советский полк имени товарища Ленина».
3-го июня 1919 года Григорий Котовский получил первую крупную должность - командира 2-й пехотной бригады 45-й стрелковой дивизии. Бригада состояла из трех полков и кавалерийского дивизиона. Первое задание для бригады Котовского заключалось в подавлении восстания крестьян-старообрядцев села Плоское, Одесской губернии. Восставшие крестьяне шесть дней обороняли свое село, но в конце концов Котовский успешно справился с заданием. Через две недели Котовский подавил восстание немецких крестьян-колонистов, действовавших в близких от Одессы селах Большая Акаржа и Иозефсталь, а также умиротворил петлюровское село Горячевка.
Вскоре соединение Котовского было переименовано в 12-ю бригаду 45-й дивизии. Сначала она использовалась как прикрытие со стороны Румынии по реке Днестр. Но с наступлением войск Симона Петлюры , с конца июля 1919 года, бригада Котовского удерживала фронт в районе Ямполь - Рахны. В состав этой бригады входило только три тысячи бойцов , часть из которых (полк матроса-анархиста Стародуба), была полностью неконтролируема и отказывалась выступать на позиции. После того, как матросский полк перепился, разведка петлюровцев напала на матросов и перебила тех из них, кто не успел убежать. Разгром полка Стародуба привел к отступлению всей бригады.
На помощь Котовскому был выслан Советский полк имени Ленина, которым командовал Мишка Япончик. Но этот полк позорно бежал с позиций после первого же столкновения с петлюровцами у Вапнярки . После бесславного разгрома полков Стародуба и Япончика, их переформировали, и часть бывших одесских бандитов матросов-анархистов влили в 402-й полк бригады Котовского. В середине июля 1919 года Котовский сражался против многочисленных крестьянских повстанческих отрядов атаманов Зеленого, Ляховича, Волынца, Железного , которые захватили подольские местечки Немиров, Тульчин, Брацлав и угрожали тылу Красной Армии.
Летом 1919-го года появилась еще одна легенда о Котовском, который якобы собирался во главе пяти тысяч конников начать войну против Румынии «за Бессарабию», а после ее захвата прийти на помощь Венгерской революции . Но нет никаких документальных свидетельств, которые подтверждали бы существование подобных планов Советского командования.
В августе 1919 года наступающие белогвардейские части захватили Херсон, Николаев и большую часть Левобережной Украины. Стремительное продвижение белых войск заставило советские части, зажатые под Одессой, искать возможности вырваться из неминуемого окружения. Под Уманью уже стояли петлюровцы , у Елизаветграда - белые, а между ними махновцы, которые были не менее опасны для ослабленных в непрерывных боях красных частей.
Поэтому командующий Южной группой 12-й армии Иона Якир решил вывести советские части из Причерноморья к Киеву, пройдя по тылам петлюровцев и махновцев. В двадцатых числах августа начался этот рейд на север, в котором Котовский командовал левой резервной колонной, состоявшей из двух бригад . На предложения Махно присоединиться к его Повстанческой армии Украины, Григорий Котовский ответил отказом. Когда же командир 3-го Бессарабского полка Козюлич попытался поднять «махновское восстание», Котовский предупредил его рядом арестов и расстрелом изменников и паникеров.
У Кодымы бригады Котовского были окружены петлюровскими войсками, потеряли часть обоза с казной бригады и едва вырвались из кольца. Вместе с другими красными частями, группа Котовского, участвовала в бою с петлюровцами за Цыбулев, в налете на Житомир и Малин, в захвате пригородов Киева, в боях за столицу Украины у Новой Гребли. Котовский схватился тогда с конницей атамана Струка. Только в октябре 1919 года Южная группа, проделав 400-километровый рейд, соединилась с Красной Армией севернее Житомира.
В ноябре 1919 года критическая обстановка сложилась на подступах к Петрограду. Белогвардейские войска генерала Юденича подошли вплотную к городу. Конную группу Котовского, вместе с другими частями Южного фронта, отправили против Юденича, но когда они прибыли под Петроград, выяснилось, что белогвардейцы уже разгромлены. Это было весьма кстати для измотанных в боях котовцев, которые были практически небоеспособны: 70% из них были больны или ранены, да к тому же почти не имели зимнего обмундирования.
В начале 1920 года Григорий Котовский был назначен начальником кавалерии 45-й дивизии, и с этого началась его стремительная кавалерийская карьера. В марте того же года он уже - командир кавалерийской бригады, а в декабре 1920-го - командир 17-й кавалерийской дивизии – по сути, красный генерал , не имеющий никакого военного образования.
В январе 1920 года группа Котовского воевала против деникинцев и махновцев в районе Екатеринослав - Александровск. Логика борьбы поставила Григория Котовского и фанатично преданного анархистской идее батьку Махно по разные стороны баррикад. План окружения махновцев в Александровске силами 45-й дивизии провалился. Большая часть махновцев вырвалась из ловушки, но вскоре была уничтожена бригадой Пархоменко .
В том же январе 1920 года Котовский сочетался браком с Ольгой Шанкиной - медсестрой, которая была переведена в его бригаду. С конца января 1920 года он участвовал в разгроме белогвардейской группы генерала Шиллинга в районе Одессы. Упорные бои развернулись у Вознесенска.
В советском кинофильме «Котовский» (режиссер А. Файнциммер, 1943 г.) показан упорный бой за Одессу и внезапное появление Котовского на сцене Одесского оперного театра, когда все население города считало, что красные ещё очень далеко. В действительности же, 7-го февраля 1920 года котовцы практически без боя вошли в пригороды Одессы - Пересып и Заставу, потому что генерал Сокира-Яхонтов капитулировал и сдал город Красной Армии.
Фильм А. Файнциммера - не единственная кинолента, посвященная подвигам Григория Котовского на фронтах Гражданской войны. Для Одесской киностудии был написан сценарий художественного фильма, в котором сюжетной канвой стало подавление Тамбовского восстания. Котовский сыграл самого себя в художественном фильме, который носил название «Пилсудский купил Петлюру» .
Пройдя пригородами Одессы, котовцы начали преследовать отступавших в Румынию белогвардейцев генерала Стесселя и 9–14 февраля 1920 года атаковали противника у села Николаевка, захватили Тирасполь , окружили белых, прижав их к Днестру.
Котовскому удалось пленить часть деморализованных белогвардейцев, которых румынские пограничники отказались пропустить на свою территорию. Румыны встретили беглецов пулеметным огнем, а вот красный командир Григорий Котовский принял некоторых офицеров и рядовых в свою часть, приказав обращаться с ними гуманно. О хорошем отношении котовцев к пленным белогвардейцам пишет, например, В. Шульгин в своих мемуарах «1920».
20 февраля 1920 года Котовский в бою у села Канцель, что под Одессой, разгромил Черноморский конный партизанский полк белогвардейцев, который состоял из немцев-колонистов (командир Р.Келлер ). В плен к Котовскому попал тогда «злой гений» его юности, пристав Хаджи-Коли , которого он простил и вскоре отпустил домой.
Советский биограф Григория Котовского М. Барсуков писал, что «в среде котовцев и в поздние годы гражданской войны продолжали жить партизанские настроения , которые грозили увлечь боевой отряд на путь авантюризма. Котовскому приходилось приводить своих бойцов к пониманию общих задач, воспитывать в них сознание общих целей, укреплять ростки революционной идеологии. Но, с другой стороны, Котовский должен был откликаться на те требования, которые предъявлял к нему стан его бойцов. Волей или неволей Котовский соприкасался одним краем с партизанской вольницей».
22 февраля 1920 года Григорий Котовский получил приказ - сформировать Отдельную кавалерийскую бригаду и принять над ней командование. Через две недели эта бригада, выступив против повстанческих отрядов, заняла оборону у Ананьева и Балты. Уже 18 марта он был вынужден повести бригаду против польских войск , которые развивали наступление на Украину.
Весной 1920-го года части Красной Армии с боями отступали под ударами польских войск. Командир 45-й дивизии приказал расстреливать командиров и комиссаров частей, бежавших с фронта. Под Жмеринкой была полностью разгромлена и бригада Котовского. В районе Тульчина Котовскому пришлось обороняться от петлюровских войск под предводительством Тютюнника . Только в июне бригада перешла в контрнаступление в районе Белой Церкви.
16 июля 1920 года в одном из боев в Галиции Котовский был тяжело ранен в голову и живот, контужен и на два месяца выбыл из строя. Когда он снова оказался в войсках, польская армия перехватила к тому времени инициативу и выбила красных из Польши и Галиции. Бригада Котовского была разгромлена и отошла в тыл. В середине ноября она приняла участие в последних боях против армии УНР под Проскуровым.
После ранения и контузии Григорий Котовский отдыхал в Одессе, где ему был предоставлен особняк на Французском бульваре. В Одессе он прославился освобождением из ЧК сына поэта А. Федорова, который в 1916–1917 годах активно боролся за жизнь и свободу Котовского. Григорий Иванович обратился к своему давнишнему товарищу по каторге Максу Дейчу , который стал главой одесского ЧК, и сын поэта, офицер, был немедленно освобожден, избежав расстрела. Эта история легла в основу великолепной повести Валентина Катаева «Уже написан Вертер».
Только в апреле 1920 года Григорий Котовский был принят в Коммунистическую партию - (РКП(б). До 1919 он считал себя то левым эсером, то анархистом, а с апреля 1919 года - сочувствующим большевикам. Коммунисты не спешили принимать в партию бывшего «благородного разбойника», фактически, бандита, который был нужен им только как «революционный топор». Интересно, что жена Котовского в своем дневнике писала: «... ни большевиком, ни тем более коммунистом он (Котовский) никогда не был».
С декабря 1920 года Григорий Котовский - командир 17-й кавалерийской дивизии Червоного казачества. В 1921 году он командовал кавалерийскими частями, в том числе подавлял восстания махновцев, антоновцев и петлюровцев. В сентябре 1921 года Котовского назначили командиром 9-й кавалерийской дивизии, в октябре 1922 года - командиром 2-го кавалерийского корпуса. В Тирасполе в 1920-1921 годах в здании бывшей гостиницы «Париж» располагалась штаб-квартира Котовского. Летом 1925 года нарком военмор Фрунзе (фактически, министр обороны СССР) назначил Григория Котовского своим заместителем , однако, вступить в эту высокую должность он не успел.
Григорий Котовский был убит (застрелен) 6 августа 1925 года во время отдыха в совхозе Чебанка (на черноморском побережье в 30 км от Одессы) Мейером Зайдером по кличке «Майорчик» («Майоров»), адъютантом Мишки Япончика в 1919 году, бывшим владельцем одесского публичного дома, где в 1918 году Котовский скрывался от полиции. Все документы по делу об убийстве Григория Котовского были засекречены.
До сих пор остается загадкой причина убийства Григория Ивановича Котовского, неизвестны и его организаторы. В годы перестройки была популярной тема сталинского террора и тайных убийств. Некоторые публицисты считают, что это было первое политическое убийство в СССР, и организовал его Дзержинский по заданию Сталина. Нарком по военным и морским делам Михаил Фрунзе назначил Григория Котовского своим заместителем, но Дзержинский, располагая обширным компроматом на Котовского, стремился воспрепятствовать этому. Он хотел уволить Котовского из армии и послать на восстановление заводов. Фрунзе, напротив, спорил с Дзержинским, доказывая, что Котовского необходимо сохранить в высшем эшелоне армейских командиров. Кстати, через два месяца после гибели Котовского и сам Михаил Фрунзе , также при загадочных обстоятельствах, погиб на операционном столе. Наркомом по военным и морским делам стал Клим Ворошилов , преданный Сталину. Но всё это, конечно, только предположения, только версии.
Мейер Зайдер не скрывался от следствия и сразу заявил о совершённом преступлении. В августе 1926 года убийца был осуждён к 10 годам заключения. Находясь в заключении, практически сразу же стал начальником тюремного клуба и получил право свободного выхода в город. В 1928 году Зайдер был освобождён с формулировкой «За примерное поведение». Работал сцепщиком на железной дороге. Осенью 1930 года был убит тремя ветеранами дивизии Котовского. У исследователей есть основания полагать, что компетентные органы располагали информацией о готовившемся убийстве Зайдера. Ликвидаторы Зайдера осуждены не были.
Ставшему к тому времени легендарным героем Гражданской войны комкору Григорию Котовскому советскими властями были устроены пышные похороны , сравнимые по размаху только с похоронами Ленина. Утопающий в цветах и венках гроб с телом Котовского прибыл на Одесский вокзал, окружённый почётным караулом.
В колонном зале к гробу открыли широкий доступ всем трудящимся. Одесса приспустила траурные флаги. В городах расквартирования 2-го конного корпуса дали салют из 20 орудий. 11 августа 1925 года специальный траурный поезд доставил гроб с телом Котовского в Бирзулу (ныне – Котовск). Похоронить Котовского на своей территории предлагали Одесса, Бердичев, Балта (тогда столица МАССР).
На похороны Котовского в Бирзулу прибыли видные советские военные лидеры - С. М. Будённый и А. И. Егоров, из Киева прибыли командующий войсками Украинского военного округа И. Э. Якир и один из руководителей украинского правительства - А. И. Буценко.
На следующий день после убийства , 7 августа 1925 года, из Москвы в Одессу срочным порядком была направлена группа бальзаматоров во главе с профессором Воробьёвым. Мавзолей Котовского был изготовлен по типу мавзолея Н. И. Пирогова в Виннице и Ленина в Москве.
6 августа 1941 года , ровно через 16 лет после убийства комкора, захватив Бирзулу (Котовск), румыны надругались над памятью Григория Котовского. Повод не любить его у них был тот же, что и сейчас: Котовский стоял у истоков Молдавской Советской Республики, всю жизнь отстаивал самобытность и уникальность молдавского народа, самобытность молдаван. Из-за этого он был и остается злейшим идеологическим врагом румынских унионистов и их друзей в Кишиневе.
Румынские захватчики взорвали мавзолей, разбили саркофаг, а тело героя Гражданской войны Григория Котовского выбросили в ров с расстрелянными евреями. При этом, по легенде, румынский офицер отсек шашкой голову комкора. Три ордена Боевого Красного Знамени и Почетное революционное оружие были вывезены в Бухарест.
Некоторое время спустя железнодорожники из ближайшего депо, среди которых было много бывших котовцев, раскопали траншею и перезахоронили убитых. Тело Котовского опознал и спрятал у себя дома на чердаке, в большой бочке, залив его спиртом, начальник ремонтных мастерских Иван Скорубский . Там останки Котовского дождались наступления Красной армии в 1944-м.
После освобождения Котовска спецкомиссия во главе с первым секретарем горкома Ботвиновым провела экспертизу останков и приняла решение об их повторном захоронении. Уцелевшее подземелье мавзолея после ремонта было превращено в склеп. Тело Котовского запаяли в цинковый гроб. На месте упокоения героического комкора поставили фанерный памятник, на котором закрепили его портрет.
В 1965 году состоялось торжественное открытие нового мавзолея Котовскому. В наземной его части был установлен бюст комкора. Подземелье мемориала превратилось в мраморный зал с постаментом, на котором стоял гроб, укрытый красно-черным бархатным покрывалом. Мемориал существует и по сей день, правда, сказывается почти полувековое отсутствие ремонта и планомерная работа грунтовых вод. Вход в запущенный склеп закрыт на замок.
Неизвестно, однако , действительно ли в гробу под кумачом покоится Григорий Котовский, или это чьи–то безымянные останки, так как даже после развала СССР никто из его наследников не потребовал захоронить его прах или провести экспертизу ДНК.
Григорий Котовский был награждён Георгиевским крестом 4-й степени, тремя орденами Красного Знамени и Почётным революционным оружием - инкрустированной золотом кавалерийской шашкой с наложенным на эфес знаком ордена Красного Знамени. Три ордена Боевого Красного Знамени и Почётное революционное оружие Котовского были украдены румынскими войсками из мавзолея во время оккупации. После войны Румыния официально передала награды Котовского СССР. Награды хранятся в Центральном музее Вооружённых Сил в Москве.
Жена - Ольга Петровна - Котовская , по первому мужу Шакина (1894-1961) родом из Сызрани, выпускница медицинского факультета Московского университета, была ученицей хирурга Н. Н. Бурденко; член большевистской партии, добровольцем ушла на Южный фронт. Познакомилась с будущим мужем осенью 1918 года в поезде, когда Котовский догонял бригаду после перенесённого тифа, в конце этого же года поженились. Служила врачом в кавалерийской бригаде Котовского. После гибели мужа работала в Киевском окружном госпитале, майор медицинской службы.
У Григория Котовского было двое детей . Сын - Григорий Григорьевич Котовский (1923-2001), известный советский учёный, во время Великой Отечественной войны - лейтенант, командир зенитно-пулемётного взвода. Дочь - Елена Григорьевна Котовская (по первому мужу Пащенко) родилась через пять дней после гибели отца, 11 августа 1925 года. Филолог, работала преподавателем русского языка и литературы в Киевском государственном университете.
В 1939 году в Румынии Ион Ветрилэ создал революционную анархо-коммунистическую организацию «Гайдуки Котовского ». Когда советские войска в 1940 году заняли Бессарабию, был найден, осуждён и казнён полицейский чин, который в 1916 году поймал Григория Котовского - бывший пристав Хаджи-Коли , выполнявший в 1916 году свой служебный долг по поимке Григория Котовского.
Имя Григория Котовского было присвоено заводам и фабрикам, колхозам и совхозам, пароходам, кавалерийской дивизии, партизанскому отряду во время Великой Отечественной войны.