Славянская религия. Древние славяне: как они жили и во что верили

А.Л. Баркова

В славянских сказках встречается множество волшебных персонажей – то ужасных и грозных, то таинственных и непонятных, то добрых и готовых помочь. Современным людям они кажутся причудливым вымыслом, но в старину на Руси свято верили, что в чаще леса стоит изба Бабы Яги, в суровых каменных горах обитает Змей, похищающий красавиц; считали, что девушка может выйти замуж за медведя, а конь умеет говорить человеческим голосом, - иначе говоря, что весь окружающий мир пронизан волшебством.

Такая вера получила название язычество, т.е. “народная вера” (“народ” - это одно из значений древнеславянского слова “язык”).

Славяне-язычники поклонялись стихиям, верили в родство людей с различными животными, приносили жертвы божествам, населяющим все вокруг. Каждое славянское племя молилось своим богам, религия северных (балтийских и новгородских) славян сильно отличалась от религии славян киевских и дунайских. Единых для всего славянского мира представлений о богах никогда не существовало: поскольку славянские племена в дохристианское время не имели единого государства, они не были едины и в верованиях. Поэтому славянские боги не связаны родственными отношениями, хотя некоторые из них и очень похожи друг на друга. Созданный при Владимире Святославиче языческий пантеон – собрание основных языческих богов – также нельзя назвать общеславянским: в основном он состоял из южнорусских божеств, причем их подбор не столько отражал действительные верования киевлян, сколько служил политическим целям.

Из-за разрозненности языческих верований, так и не достигших своего расцвета, сохранилось очень мало сведений о язычестве, да и то довольно скупых. О высших славянских богах исследователи узнают, как правило, из христианских поучений против язычества; о “низшей” мифологии (поверьях о различных духах) – из фольклора (сказок, обрядов); много сведений получают благодаря археологическим раскопкам мест языческих молений и найденным кладам женских и мужских украшений с языческой символикой. Кроме того, верно осмыслить полученный материал помогают сопоставления с древней религией соседних народов, а также с эпическими сказаниями (например, русскими былинами), непосредственно с религией не связанными, но сохранившими отголоски мифов.

Самые древние славянские верования и обряды основаны на обожествлении природы. Митрополит Макарий с укором писал в XVII в. О язычниках: “Таковы же скверные мольбища их: лес, и камни, и реки, и болота, источники, и горы, и холмы, солнце и месяц, и звезды, и озера. И проще говоря – всему существующему поклонялись яко Богу, и чтили, и жертвы приносили”.

Верования охотничьей эпохи

Звериные божества.

В далекую эпоху, когда основным занятием славян была охота, а не земледелие, они верили, что дикие животные – их прародители. Славяне считали их могущественными божествами, которым следует поклоняться. У каждого племени был свой тотем, т.е. священное животное, которому племя поклонялось. Несколько племен своим предком считали Волка и почитали его как божество. Имя этого зверя было священным, его запрещалось произносить вслух, поэтому вместо “волк” говорили “лютый”, а себя называли “лютичи”. Во время зимнего солнцестояния мужчины этих племен надевали волчьи шкуры, что символизировало превращение в волков. Так они общались со звериными предками, у которых просили силы и мудрости. Волк считался могущественным защитником племени, пожирателем злых духов. Языческий жрец, совершавший охранительные обряды, также одевался в звериную шкуру. С принятием христианства отношение к языческим жрецам изменилось, и потому словом “волкодлак” (т.е. облаченный в длаку – волчью шкуру) стали называть злого оборотня; позднее “волкодлак” превратилось в “вурдалак”.

Хозяином языческого леса был Медведь – самый сильный зверь. Он считался защитником от всякого зла и покровителем плодородия – именно с весенним пробуждением медведя древние славяне связывали наступление весны. Вплоть до XX в. Многие крестьяне хранили в домах медвежью лапу как талисман-оберег, который должен был защищать своего владельца от болезней, колдовства и всевозможных бед. Славяне полагали, что медведь наделен большой мудростью, почти всеведением: именем зверя клялись, а нарушивший клятву охотник был обречен на гибель в лесу.

Миф о Медведе – хозяине леса и могущественном божестве – сохранился и в русских сказках, где героиня попадает к нему в дом в густой чаще леса, становится его женой, а их сын Медвежье Ушко превращается в могучего богатыря, победителя чудовищ.

Истинное название этого зверя-божества было столь священным, что не произносилось вслух и поэтому не дошло до нас. Медведь – это прозвище зверя, означающее “медоед”; в слове “берлога” сохранился и более древний корень – “бер”, т.е. “бурый” (берлога – логово бера). Довольно долго медведя чтили как священного зверя, и даже намного позднее охотники все еще не решались произносить слово “медведь” и называли его то Михайлом Потапычем, то Топтыгиным, то просто Мишкой.

Из травоядных животных в охотничью эпоху наиболее почиталась Олениха (Лосиха) – древнейшая славянская богиня плодородия, неба и солнечного света. В противоположность настоящим оленихам богиня мыслилась рогатой; ее рога были символом солнечных лучей. Поэтому оленьи рога считались мощным оберегом от всякой ночной нечисти и прикреплялись либо над входом в избу, либо внутри жилища. По названию рогов – “соха” - оленей и лосей часто называли сохатыми. Отголоском мифов о небесных Лосихах служат народные названия созвездий Большой и Малой Медведицы – Лось и Лосенок.

Небесные богини – Оленихи посылали на землю новорожденных оленят, сыпавшихся, подобно дождю, из туч. Летописец XII в. Писал: “Бывает… туча, и спадают оленьцы малы в ней, и возрастают, и расходятся по земле”.

Среди домашних животных славяне более других почитали Коня, ведь некогда предки большинства народов Евразии вели кочевой образ жизни, и в облике золотого коня, бегущего по небу, им представлялось солнце. Образ Солнца-коня сохранился в убранстве русской избы, увенчанной коньком – изображением одной или двух конских голов на стыке двух скатов кровли в сочетании со знаком солнца. Амулет с изображением конской головы или просто подкова, подобно другим солнечным символам, считались могучим оберегом.

Человекоподобные божества

С течением времени человек все больше освобождался от страха перед миром животных, и звериные черты в образах божеств постепенно начали уступать место человеческим. Хозяин леса из медведя превратился в косматого лешего с рогами и лапами, но все же напоминающего человека. Лешему, покровителю охоты, оставляли на пне первую добытую дичь. Считалось, что он может вывести из леса заплутавшего путника, но, если его рассердить, может, наоборот, завести человека в чащу и погубить. С принятием христианства леший, как и другие духи природы, стал восприниматься враждебно.

Божествами влаги и плодородия у славян были русалки и вилы, выливающие на поля росу из волшебных рогов. О них говорили то как о девушках-лебедях, прилетающих с небес, то как о хозяйках колодцев и ручьев, то как о мавках-утопленницах, то как о полудницах, бегающих в полдень по хлебным полям и придающих силу колосу. По народным поверьям, в короткие летние ночи русалки выходят из своих подводных убежищ, качаются на ветвях, а если встретят мужчину, могут защекотать до смерти либо увлечь за собой на дно озера.

Домашние божества

Духи населяли не только леса и воды. Известно немало домашних божеств – доброхотов и доброжилов, во главе которых стоял домовой, живший либо в подпечье, либо в лапте, повешенном для него на печь. В новый дом домового переносили в горшке с углями из старой печи, повторяя при этом: “Домовой, домовой, пойдем со мной!”. Домовой покровительствовал хозяйству: если хозяева были старательны, он к благу прибавлял благо, а за лень наказывал бедой. Считалось, что с особенным вниманием домовой относился к скотине: по ночам якобы расчесывал гривы и хвосты коней (а если сердился, то, наоборот, спутывал шерсть животных в колтуны); он мог “отнять” молоко у коров, а мог сделать удой обильным; он имел власть над жизнью и здоровьем новорожденных домашних животных.

Вера в домового тесно переплеталась с верой в то, что умершие родичи помогают живым. В сознании людей это подтверждается связью домового с печью. В древности многие народы верили, что именно через дымоход в семью приходит душа новорожденного и также через дымоход уходит дух усопшего.

Изображения домовых вырезались из дерева и представляли собой бородатого человека в шапке. Такие фигурки назывались чурами (щурами) и одновременно символизировали умерших предков – прадедов, пращуров. Выражение “Чур меня!” означало просьбу: “Предок, охрани меня!”. Предки семьи – деды – были ее надежными и заботливыми защитниками.

На Руси верили, что домовой лицом сходен с хозяином дома, только руки у него покрыты шерстью. В Белоруссии и соседних с ней областях домового почитают в образе настоящего ужа, живущего под печью; хозяйки называют такого ужа господариком и кормят молоком. Обычай держать в домах ужей с глубокой древности известен всем славянам: ужи считались охранителями посевного зерна, потому что их боятся мыши. Изображения ужей археологи встречают на многих предметах, например на сосудах с зерном.

В некоторых северных русских селах бытовали поверья о том, что о хозяйстве кроме домового заботятся также дворовый, скотник и кутной бог (эти доброжилы обитали в хлеву и приглядывали за скотиной; им в жертву оставляли в углу хлева немного хлеба и творога), а также овинник – хранитель запасов зерна и сена.

Совершенно иные божества обитали в бане, которая в языческие времена считалась нечистым местом. Банник был злым духом, пугавшим человека, едва не доводившим его до удушья в бане, топившейся по-черному, т.е. с открытым очагом внутри и без дымохода. Чтобы умилостивить банника, люди после мытья оставляли ему веник, мыло, воду; в жертву баннику приносили черную курицу.

«Народная вера» - язычество

В середине первого тысячелетия н.э. славянские племена, заселявшие западную часть территории европейской части России, находились на последней стадии развития первобытнообщинного строя. В их хозяйственной жизни на первом месте стояло земледелие. Их вера опиралась на поклонение божествам, олицетворявшим силы природы.

В славянских сказках не редко встречается множество волшебных-мистических персонажей - то ужасных и грозных, то загадочных и непонятных, то добрых и миролюбивых. В наше время эти сказки кажутся причудливым вымыслом, но на Руси свято верили, что весь окружающий мир пронизан волшебством. «Такая вера получила название язычество, т. е. «народная вера» («народ» - это одно из значений древнеславянского слова «язык»).»

Так как славяне были язычниками, превыше всего они ставили отношения человека с природой. Они поклонялись стихиям, верили в родство людей с различными животными, приносили жертвы божествам. У каждого славянского племени существовали свои божества, которым они поклонялись.

Единых для всего славянского мира представлений о богах никогда не существовало, так как их племена не были объединены в одно общее государство, поэтому древние славяне не были едины и в своих верованиях. В виду этого славянские боги не были связаны родственными отношениями, хотя некоторые из них были похожи между собой.

В 980 году появился первый сборник основных языческих богов(при киевском князе Владимире Святославовиче)-языческий пантеон, но его нельзя назвать общеславянским так, как в основном он состоял из южнорусских божеств. Помимо этого их подбор отражал не столько действительные верования, сколько служил политическим целям.

Главные славянские языческие боги

Главными божествами у древних славян считались:

2. Даждьбог

3. Сварог (Стрибог)

4. Макошь – Земля

5. Огонь – Cварожич

7. Змей - Волос(Велес) он же Цмог и бог Симаргл.

1. Перун - славянский громовержец. Его культ является одним из древнейших и восходит еще к 3 тысячелетию до н. э., когда воинственные иноевропейцы (арии) на боевых колесницах, обладавшие бронзовым оружием, подчиняли себе соседние племена. Перун был в большей степени богом-воином, чем воплощение оплодотворяющих землю весенних гроз, поэтому неудивительно, что вплоть до X в. - времени военных походов киевлян - его культ не занимал центрального места, а в некоторых областях славянского мира был вообще неизвестен. Перуна называли "княжьим богом", поскольку он был покровителем князей, символизировал их власть. Такой бог был чужд большинству общинных славян-земледельцев. Возвышение культа Перуна, превращение его в верховного языческого бога начинается с военными походами киевлян - они побеждают хазар, воюют на равных с Византией, подчиняют себе многие славянские племена. Перун, по легенде, в левой руке носит колчан стрел, а в правой лук, пущенная им стрела поражает противника и производит пожары. Его палица (молот), как знак карающего божественного орудия, стала символом власти, ее функции перенесли на царский скипетр, жреческий и судейский жезлы Есть версия, что Георгий Победоносец, поражающий змея - никто иной как Перун, "затесавшийся" в святцы, прикрывшись христианским именем.

2. Даждьбог считался богом Солнца. Имя его означает - "дающий Бог", "податель всех благ". Символами этого бога были золото и серебро. Культ Даждьбога особенно расцвел на Руси в XI-XII вв., в эпоху государственной раздробленности, сосуществуя с христианством. Русские люди почитали Даждьбога как своего защитника, называя себя его внуками. Даждьбог был богом солнечного света, но отнюдь не самого светила. «Славяне верили, что Даждьбог ездит по небу в чудесной колеснице, запряженной четверкой белых огнегривых коней с золотыми крыльями. А солнечный свет происходит от огненного щита, который Даждьбог возит с собой. Дважды в сутки - утром и вечером - он пересекает Океан-море на ладье, которую тянут гуси, утки и лебеди. Поэтому славяне приписывали особую силу оберегам-талисманам в виде уточки с головой коня.»

3. Сварог был у славян богом Неба. Сварог - отец ряда богов (Перун, Даждьбог, Семаргл). Сварог связан с небесным огнем и небесной сферой. Имя бога происходит от ведического "svargas" - небо; так же в этом слове представлен и корень "var" - горение, жар. Легенда рассказывает, что Сварог подарил людям самый первый плуг и кузнечные клещи, научил выплавлять медь и железо. Помимо этого, считалось, что Сварог установил самые первые законы для людской общины.

4. Макошь - Земля - олицетворяет собой женское начало природы и является супругой Сварога. Выражение Мать - Земля, современный вариант имени древней славянской богини, до сих пор с почтением и любовью произносится русским человеком. Макошь была также богиней женских работ, чудесной пряхой. Она так же прядет нити судьбы, вместе с помощницами Долей и Недолей определяя судьбу людей и богов. Она дает выход из самых безнадежных положений, если человек не отчаялся, если идет из последних сил, если не изменил себе и мечте. И тогда Макошь посылает человеку богиню счастья и удачи - Сречу. Но если человек опустился, разуверился и махнул на все рукой - мол, "Кривая вывезет", то его ждет горькое разочарование. Макошь отвернет свой лик. И отверженного поведут по жизни чудовищные старухи - Лихо Одноглазое, Кривая, Нелегкая, Неделя, Несреча - туда, где ужи причитают над могилами Карна с Желею.

5. Огонь - Сварожич, был сыном Сварога и Макоши. В древние времена огонь был поистине центром того мира, в котором проходила вся жизнь человека. Нечистая сила не смела приблизиться к Огню, зато Огонь был способен очистить что-либо оскверненное.

Огонь был свидетелем клятв, и вот откуда пошел русский обычай прыгать парами через костер: считалось, если парень и девушка сумеют перелететь над пламенем не расцепив рук, то их любви суждена долгая жизнь. Кстати. истинное имя Бога-Огня было настолько священно, что его не произносили вслух, заменяя иносказаниями. Видимо, поэтому до нас оно так и не дошло, во всяком случае ученые не имеют единого мнения по этому поводу.

Имя забылось, но не забылись приметы, связанные с Огнем. Русская сваха, приходившая сватать невесту, в любое время года протягивала руки к печи: тем самым призывая Огонь в союзники. Новобрачную молодой муж торжественно трижды обводил вокруг очага, прося у Бога-Огня счастливой жизни и много здоровых детей.

6. Ярила был у древних славян богом плодородия, размножения и физической любви. Именно эта сторона любви, которую поэты называют "страстью кипучей", и находилась в "ведении" славянского бога Ярилы. У Ярилы просили хорошего урожая, когда появлялись первые всходы яровых. Его представляли себе юным, красивым мужчиной, пылким влюбленным женихом. Ярила так же - Вешний Коровий бог, бог-воин, "побеждающий" Мороза весной и "сшибающий с Зимы рога". 7. Змей - Волос(Велес) в славянской языческой мифологии - это божественный противник Перуна. Имя Велеса восходит к древнейшему корню "вел" со значением "мертвый". В нем воплощались силы первобытного Хаоса, буйной, неупорядоченной, необжитой природы, зачастую враждебной древнему человеку, но по сути своей вовсе не злобной. Велес - одновременно бог мудрости и поэзии (вещий певец Боян в "Слове о полку Игореве" назван внуком "внуком Велеса"). Велес - сын небесной Коровы и первобога Рода, один из самых древних индоарийских богов, сначала как покровитель охотников, затем скотоводства и богатства. Это он благословляет путешественника и помогает ему в дороге. Именно Велес открывает тайны ремесла и медицины. Согласно преданиям Бог-Змей сочетает в своем облике мохнатость и чешую, летает с помощью перепончатых крыльев, умеет выдыхать огонь, хотя самого огня (особенно молнии) очень боится. Змей - Велес большой любитель молока, отсюда его второе имя - Цмог (Смог), что по старославянски значит Сосун. Языческие славяне поклонялись обоим божественным противникам - и Перуну и Змею. Только святилища Перуна были по высоким местам, а святилища Велеса - в низинах. Некоторые предания позволяют думать, что укрощенный, загнанный в подземелье Змей - Волос стал отвечать за земное плодородие и богатство. Культ Велеса был очень широко распространен на Руси.

Второстепенные славянские языческие боги

Помимо выше приведённых богов, существовали «второстепенные божества» "Второстепенными" божествами были те, которые жили бок о бок с человеком, помогали ему, а иногда и мешали, в разных хозяйственных делах и житейских заботах. В отличии от главных божеств, которых никто никогда не видел, эти довольно часто показывались человеку на глаза. Об этих случаях у славян имеется огромное количество преданий, легенд, сказок и даже рассказов очевидцев, начиная с глубокой старины и до наших времен. Вот некоторые из этих божеств: Домовой, Овинник, Банник, Дворовый, Полевик и Полудица, Леший, Водяной. Домовой - это душа дома, покровитель строения и живущих в нем людей. Домовой устраивался жить в подполье, под печью. Он представлялся в виде маленького старичка, похожего лицом на главу семьи. По нраву он - вечный хлопотун, ворчливый, но заботливый и добрый. Люди старались поддерживать с Домовым добрые отношения, заботиться о нем как о почетном госте, и тогда он помогал содержать дом в порядке и предупреждал о грозящем несчастье. Переезжая из дома в дом, Домового всегда с помощью заговора приглашали переехать вместе с семьей. Живущий рядом с человеком Домовой - самый добрый из "малых" божеств. А уже непосредственно за порогом избы "свой" мир становиться все более чужим и враждебным.

Дворовый и Банник. Дворовый - это хозяин двора, он считался уже чуть менее доброжелательным, чем Домовой. Овинник - хозяин овина - еще менее, а Банник, дух бани, стоящей вовсе на отшибе, на краю двора, а то и за его пределами - попросту опасен. В древности слово "нечистый" означало вовсе не что-то греховное или дурное, а просто менее священное, более доступное действию недобро настроенных по отношению к человеку сил.

Луговик. Дух лугов, народным представлением, рисуемый как маленький зеленый человечек в одежде из травы, который помогает косить травы во время сенокоса. Считается дитем Полевика. Луговик бывает очень сердитым, когда покос прозевают - гонит траву в буйный рост и так заплетает ее, что не срезать, не разорвать; а то и сушит траву на корню. Если же придут косари на такой покос - косы рвет.

Полевик. Когда начали расчищать леса и распахивать земли под поля, пастбища и новые угодья, немедленно входили в соприкосновение с другими "малыми" божествами - Полевиками, по народным представлениям, призванным охранять хлебные поля. Когда хлеб поспеет и селяне начинают жать или косить его, полевик бежит от взмахов серпа и косы и прячется в тех колосьях, которые еще остаются на корню. Вообще с хлебным полем связано много верований и примет. Так, до прошлого века дожило разделение сельскохозяйственных культур на "мужские" и "женские". Например, хлеб-жито сеяли только мужчины, несшие посевное зерно в особых мешках, скроенных из старых штанов. Тем самым они как бы заключали "священный брак" со вспаханным полем, и ни одна женщина при этом присутствовать не смела. А вот репа считалась "женской" культурой. И женщины сеяли ее, стараясь передать Земле часть своей детородной силы. Иногда люди встречали в поле старичка, невзрачного с виду и донельзя сопливого. Старичок просил прохожего утереть ему нос. И если не брезговал человек, в руке у него неожиданно оказывался кошель серебра, а старичок-Полевик исчезал. Таким образом наши предки выражали простую мысль, что Земля щедро одаривает лишь тех, кто не боится выпачкать рук.

Полудица. Рабочий день в деревнях начинался рано, а вот полуденную жару лучше было переждать. Было у древних славян особое мифическое существо, которое строго присматривало, чтобы в полдень никто не работал. Это Полудица. Ее представляли себе девушкой в длинной белой рубахе или наоборот - косматой страшной старухой. Полудицы побаивались: за несоблюдение обычая она могла наказать, и жестоко - теперь мы называем это солнечным ударом.

Леший. За оградой жилища древнего славянина начинался лес. Этот лес определял весь уклад жизни. В языческие времена в славянском доме из дерева делали буквально все, от самого жилища до ложек и пуговиц. Кроме того, лес давал дичь, ягоды и грибы в огромном разнообразии. Но кроме благ, даруемых человеку, дикий лес всегда таил немало загадок и смертельных опасностей. Идя в лес, всякий раз надо было быть готовым к встрече с его хозяином - Лешим. "Леший" на старославянском языке означает "лесной дух". Внешность Лешего переменчива. Он может предстать великаном, выше самых высоких деревьев, а может спрятаться за маленьким кустиком. Леший похож на человека, только одежда у него запахнута, наоборот, на правую сторону. Волосы у Лешего длинные серо-зеленые, на лице нет ни ресниц, ни бровей, а глаза как два изумруда - горят зеленым огнем. Леший может обойти вокруг неосторожного человека, и тот долго будет метаться внутри волшебного круга, не в силах переступить замкнутую черту. Но Леший, как и вся живая природа, умеет воздавать добром за добро. А нужно ему только одно: чтобы человек, входя в лес уважал лесные законы, не причинял лесу вреда.

Водяной. Водным божеством был Водяной - мифический обитатель рек, озер и ручьев. Водяного представляли в виде голого обрюзглого старика, пучеглазого, с рыбьим хвостом. Особой силой наделялись родниковые Водяные, ведь родники, по преданиям, возникли от удара молнии Перуна. Такие ключи назывались "гремячими" и это сохранилось в названии многих источников. Вода - как и другие природные сути - была для славянских язычников исконно доброй, дружественной стихией. Но, как и все стихии требовала обращения с нею на "вы". Могла ведь и утопить, погубить ни за что. Могла смыть деревню, поставленную "без спросу" у Водяного - мы бы сказали теперь, без знания местной гидрологии. Вот почему Водяной часто выступает в легендах как существо, враждебное человеку. Видимо славяне, как опытные жители леса, заблудиться боялись все-таки меньше, чем утонуть, поэтому и Водяной в сказаниях выглядит опаснее Лешего.

Славянская мифология характерна тем, что она - всеобъемлюща и представляет собою не отдельную область народного представления о мире и мироздании, а находит воплощение даже в быту - будь то обряды, ритуалы, культы или земледельческий календарь, сохранившаяся демонология (от домовых, ведьм и леших до банников и русалок) или забытое отождествление (языческого Перуна с христианским святым Ильей). Поэтому, практически уничтоженная на уровне текстов до XI века, она продолжает жить в образах, символике, ритуалах и в самом языке.



Не столько недостаток в записях, относящихся до древнего славянского баснословия, сколько нестарание о развитии находящихся о сем предмете сухих сказаний, тому причиною, что мы не имеем до сего времени систематического описания сих богов. Бывшие вскоре по просвещении христианством славянских племен писатели имели причину мало упоминать или совсем умалчивать о идолослужении, тогда еще не совсем истребившемся, и может быть многими уважаемом как вере их отцов.

Но нам баснословное вероучение разыскивать, развивать и сколько можно полнее представить нет опасности: ибо сие повествование для нас не иное что как пища любопытства; и если что-либо сего важнейшее из оного можем почерпнуть, то из создания человеком себе богов, естественно по своему образу, то есть по своему народному свойству, нравам, образу жизни, степени просвещения, и даже деятельности фантазии, сея первой произвестительницы всех во всяком роде вымыслов, лучше можем узнать умное и нравственное обличие наших родоначальников. Изображения, дела, самыя даже названия богов известного народа, суть сколько свойств оного.

У индийцев, народа кроткого боги кротки и добры; злые же лишены власти, по крайней мере не иначе распространяют ее, как украдкою от надзирающих над ними добрых богов. Счастливое ахайское небосклонение веселость нравов жителей, живое воображение, лицеобразовало богов и с ними соединенные их деяния, забавными, приятными а можно думать, и во времена идолопоклонства греков, за приятные и часто полезные сказки, почитаемыми. Варварство, царствовавшее в Тавриде, вознесло на степень богини Диану (может быть так названное греками божество, и иначе там именовавшееся), требующую крови странников.

Разнообразно для каждой на земном шаре страны отверстые естественные небеса, различные воздушные явления, растворение воздуха, от него происходящее плодоносие земли, как в количестве так и в качестве произведений, самый землелог тех стран, присовокупленные к свойству народа, способствовали к соображению сих мечтательных существ. Почему рассматривая рассудительным образом баснобожие древних славян, уповательно, что откроем несколько завесы древности, скрывающей от нас свойство их умоначертаний об окружавших их вещах, дальность познаний, нравы, и хотя несколько, самый образ их мыслей.

Описывая произведение фантазии или мечтательности, я думаю, что не погрешу, если при встречающихся пустотах и недостатках в ее произведениях, буду наполнять собственною под древнюю стать фантазиею. Правда, стершиеся или слинялые места в древних картинах, подправленные новыми красками, хотя и на старинную стать, уменьшают цену картин; но лучше ли ничто, нежели что-либо? И не лучше ли Фидасова Венера с подделанными во вкусе сего знаменитого древнего мастера руками и ногами, нежели, когда б осталось одно только ее туловище, и то может быть местами еще выбитое?

Известно, что исправив или коррекции древних греческих и латинских писателей их учинили лучшими но все ли исправки сделаны в попад на авторово слово или мысль? И может быть иные не сделали под видом правок рукописи, исправленным самого автора в словах и мыслях, за что бы он сам в состояниянии нашёлся поблагодарить.

Я переселяюсь в пространные и разнообразные области фантазии древних славян; бродя по ним, стану собирать всецелые мечтательные идеи и малые их частицы, и сии последние сообразуясь их устроению, дополнять материальными сего же царства и по законам воображения или мечтания.

Хотя же происхождение богов или феогония славянская для нас не сохранилась; чему в свое время конечно быть надлежало;однако же из свойств богов или лучше, естественных вещей, их деяний и явлений можем заключить и о мечтаемом оных происхождении. «Едда» несколько ясно повествует о чине, порядке в происхождении цельтийских богов; из греческой феогонии родословная оных для всякого сведомее, нежели немецкому молодому барону его собственная. Славяне жили в соседстве с теми и другими, и станется, в своих мечтаниях подражали и тем и другим, а может быть и подлинниками в оном обоим были. И так я, следуя как греческим разделителям богов, так особенно вникая собственно в славянское баснобожие, и почти изгладившихся касательно сего черте доискиваясь, разделяю из самого свойства сих богов на выспренних, преисподних, земных и водных.

1 . И так в число превыспренних богов поставлю обоженные существа вне земли находящиеся, а на оную только показывающие свои действия, ощутительные человеку.

И таковые боги будут:

Перун, движение эфира, гром.

Златая Баба, тишина, покой.

Световид, солнце, жизненная теплота.

Знич, начальный огонь, эфир.

Белбог, благо и доброе начало.

Сильный бог, крепкий бог.

Дажбог, благополучие.

Живот, сохранение жизни

Лед, война.

Коляда, мир.

Услад, удовольствие.

Лада, красота.

Дети ее:

Леля, любовь.

Полеля, брак.

Дид, супружество.

Дидилия, деторождение.

Мерцана, заря богиня жатвы.

2 . Земные те, коих свойства отвлечены от земных полезных произведений, для жизненных человека потреб, или токмо к удовольствиям оныя служащих, и которых они кажется были покровителями.

Тригла, земля.

Волос, Могош, боги, покровительствующие скоту.

Купало, земные плоды.

Родомысл, податель благих советов.

Съва, богиня плодов.

Зевана, богиня звероловства.

Чур, бог межей.

Проне, или Прове, бог прорекания.

Родегаст, бог странноприимства и городов.

Корс, бог пьянства.

Ясса

Позвизд, бог бурь и ветров.

Догода, зефир.

Зимцерла, или Зимстерла, весна.

Зимерзла, зима.

3 . Преисподние боги, кои изображают собою месть и казнь, наследующую за беззаконием и пороком.

Ний, владычествующий над преисподними странами.

Чернобог, бог отмщения.

Яга баба.

Кикимора, бог сна.

4 . Водные, коих власть простирается над водами, оные суть:

Царь морской. Русалки.

Чудо морское. Водовики, водяные черти.

Духи:

Лешие. Куды.

Домовые. Черти.

Стени. Бесы.

Лизуны.

Полубоги, или богатыри:

Полканы. Волхв.

Волоты. Волховец.

Славян. Рудоток.

Озера обоженныя:

Ильмер.

Студенец.

Реки:

Буг.

Дон.

Впрочем к чистоте рассудка славянского народа может отнестись то, что их вера, из многих языческих /не говорю всех/ есть чистейшая. Ибо их боги суть естественные действия, благотворением своим имеющие на человека влияние, и служащие к страху и казни беззакония, равномерно как природные свойства и совершенства обоженные.

Сие проникнув творец «Владимирияды», так говорит в оной:

В чем Север признавал священны божества;

То были действия и свойства Естества,

Людские слабости, сердец слепые страсти.

И еще можно бы к сему было прибавить добрыя и благотворныя деяния.

Во всем их баснобожии нет ни одного бога, которого бы можно было счесть обиженным человеком, как то мы находим у греков (я не говорю о римлянах, все от них занявших), и образцов их финикиан, египтян и ассириян. А сие должно приписать естественному свету их ума, что смертные не могут быть бессмертны. Положение простое, но, мнится, худо вразумленное народами, хвалящимися своим просвещением, и нашими во многом учителями.

Впрочем, кажется, не неизвестно было Всевышнее Существо славянам, Существо Всемогущее всесотворящее, и словом, Бог богов и оному-то собственное наименование было Бог. Прочие же были ему как бы подчиненные, или больше, лицеобразованные свойства природы. Бог, яко податель света, теплоты, плодородия земли и оживитель природы, назван Световидом; а отвлеченно оный же будет бог просвещения и света ума. Бог, причиняющий гром, молнию, наречен Перуном; он же в отвлеченности, есть бог устрашающий яростью эфирно-огненных ударов, беззаконников. Бел-бог, или добрый бог, есть податель всяких благ. Крепкий бог, одно из свойств Вышняго, божество подлинно нравственное.

Но все сие из описания в особенности каждого бога будет видно с очевидною ясностью. Упомяну только нечто о богине Ладе и ее детях. Ничего нет, кажется, остроумнее, чтобы красота Лада была матерью четырех чад своих; число их полно; прибавить нечего, но убавление несовершенство. У красоты, Лады, первый сын Леля, то есть любовь; за Лелею следует второй, Полеля, или брак; что нравственнее, как любви быть оканчиваемой браком; но сего еще недовольно; следует сын, бог супружеской жизни, и оный есть Дидо, коего супруга Дидилия, богиня деторождения, покровительствует сию нескверную жизнь. Нет ничего прекраснее сего семейства; потому что нет ничего вообще одобреннее, и оно есть сама истина, в разных лицах представленная.

Вот картина, показывающая что славянское баснобожие было рассудительное, боги же их из отвлеченных понятий были лицеобразованы, и притом часто остроумно и всегда верно. Если отнимем мы баснословные названия, то ныне и мы не иначе мыслим, и предки наши; кажется даже, что сей способ мыслить всем просвещенным народам общий. Красота, любовь, брак, замужество, деторождение суть у всех человеков понятия и действия сцепляющиеся. Солнце благотворит земной природе; гром наводит страх; златая природа, общая людей мать; благость, крепость, подаяние благ, животодательство, свыше проистекающие, суть идеи древних, на коих они создали храм своего многобожия.

БОГИ ВЫСПРЕННИЕ

Перун

Грозное славянское божество. Он почитался произвестителем всех воздушных явлений. Рука его управляла громом и молниями. Кажется, что славянскому Перуну столько же прилично, как и Гомерову Зевсу, приложение «погонятеля облаков». Сие божество особенно было почитаемо в Киеве и Новгороде. В первом, храм его сооружен был на холме над Боричевым потоком. Г. Херасков во «Владимириаде» так описывает сей храм:

Сей храм, ужасный храм, над Боричевым током,

Стоял сооружен на холме превысоком;

Курений восходил перед кумиром дым,

Запекшаяся кровь видна была пред ним.

И он же и в другом месте:

Созижден высоко Перунов гордый храм,

Он тени распростер далеко по горам:

Пред ним всегда горит неугасимый пламень,

При входе утвержден краеугольный камень,

И камнем гибели народом наречен;

Он черной кровью отовсюду омочен;

На нем несчастная та жертва трепетала,

Свирепости жрецов которая питала:

Там смертоносные оружия висят,

Сосуды кровию наполнены стоят.

Владимир по принятии над Россией самодержавия, в честь сему божеству соорудил многие храмы. Стоявший же над Боричевским потоком, может быть им только возобновлен и украшен будучи построен еще из самых древних времен. Самое наименование сего ручья не произошло ли от отеческого имени Перуна?

Первоселенцы киевские будучи сарматского происхождения и пришедши туда, вероятно, от Скандинавского полуострова принесли с собою цельтских богов. Боричем может быть назывался Перун, как и Один, сын Бора, отчего и холм и поток или ручей названы Боричевыми; ибо Бор был отец богов, или лучше отец Одина, владыки скандинавских богов. Самые цельтийские жрецы утверждали, что они происходят от сего Бора.

Перун, в настоящем значении сего слова, берется за громовую стрелу, или естественнее, за молнию, за электрическую струю, или за громовую искру. Но вероятнее кажется, нарицательное слово получило начало свое от собственного наименования бога грома. Перун кажется происходит от слова Торым или Торум, которое на сарматском языке значит всевышнее существо, бог. Истукан сего божества был сделан не из одного вещества. Стан был вырезан из дерева; голова вылита из серебра; а уши и усы изваяны из золота; ноги же выкованы из железа; в руке держал нечто, похожее на молнию, которую представляли вместе составленные рубины и карбункулы. Перед ним горел неугасимый пламень, за небрежение коего жрец наказывался смертью, состоящею в сожжении его как врага божества сего.

Во «Владимириаде» он описан несколько отличнее от сего; однакож совершенно соответственно столь высокому божеству:

Сей мрачный храм вмещал ужасного кумира,

На нем златый венец, багровая порфира;

Извитые в руке Перуны он держал,

Которыми разить во гневе угрожал;

Златые на челе имел велики роги,

Серебряную грудь, имел железны ноги;

Горел рубинами его высокий трон,

И богом всех богов именовался он.

Из сего описания явствует, что он был ужасное громомечущее божество; а потому в смысле нравственном беззаконных казнитель и истребитель. Он также почитался владыкою между богами, и крепким; словом, произвестителем всего ужасного в природе для человека.

Пространный шар земной лица его трепещет.

Разит перунами, он молниями блещет,

Убийство на челе, смерть носит на очах.

Его венец змеи, его одежда страх.

«Владим».

А потому и жертвы были сообразны с воображаемыми свойствами царя богов. В честь ему закалывали скотов... Суеверие же, по глупости почитаемое существенною частию самого себя ему жертвовало, т. е. бородою и головными волосами, обривая их.

Из посвященных ему вещей, были целые леса и рощи, из коих взятие всякого сучка почиталось достойным смерти святотатством.

Исключая многие страны и города, в коих были сему богу посвящены божницы, великолепнейшая была в Киеве над Боричевым потоком, князем Владимиром воздвигнутая, или лучше украшенная. Другая не менее великолепная была в Новгороде, которая сооружена дядею его Добрынею, пожалованным им в Новгород посадником или наместником. Обе они получили свой конец по просвещении России христианством, равно как и кумиры Перуновы, и свержены киевский - в Днепр, а новгородский - в Волхов.

Здесь приложу я кстати отрывок древняго или древнюю стать сочиненного гимна:

Боги велики; но страшен Перун;

Ужас наводит тяжела стопа,

Как он в предшествии молний своих

Мраком одеян, вихрьми повит,

Грозные тучи ведет за собой.

Ступит на облак - огни из-под пят;

Взглянет на землю - встрепещет земля;

Взглянет на море - котлом закипит.

Страшне! Свой гнев ты от нас отврати!

Бросив горсть граду во тысячу мер;

Лишь от пяты его облак зардел;

Тяжка стопа гул глухой издала.

Кой горы, море и землю потряс,

И лишь сверкнуло возкраие риз.

Златая мать

Как Перун был бог гневной, так противно оному Златая мать, или иначе, Баба была богинею тишины и покоя. Истукан ее был сделан из золота в виде женщины; а от сего и наименование свое получила, равномерно как и от свойства, приписываемого ей. На руках она держала младенца, который почитался ея внуком, и от коего названа Бабою, т. е. Бабушкою. Сей внук был Световид. Вокруг истукана находилось великое множество музыкальных орудий, на коих во время ея праздненства были ей воспеваемы хвалы. Храм же ея славнейший был сооружен при реке Обиго или Обеге. Здесь она давала ответы; а потому храм сей почитался прорицалищным, и был в великой славе. Она столь была свято чтима, что мимо ея истукана никто не смел пройти, не принесши чего-либо на жертву, и если ничего не имел, то по малой мере клочок от своего платья с земным поклонением подносил. Сия богиня кажется была тоже, что цельтийская Фригга или Фрея, которой одной приписывается пророчество: «Единая Фригга весть будущая, но никому сего не открывает»,- слова Одина, приведенные в «Едде».

Световид

Божество, бывшее у славян в великом почитании. Он имел Севере два славные храма: один на острове Ругене в городе Ахроне, а другой в Холмограде, который полагается на самом том месте, где село Бронницы, на находящемся оного холме, на коем теперь построена церковь св. Николая.

Истукан его был сделан из дерева величины огромной. Он имел четыре лица, на каждую страну света по одному. Бороды не имел; кудри у него были завитые; одежда на нем была короткая. В левой руке был лук, а в правой рог выкованный из металла. При бедре имел превеликой в серебряных ножнах меч; в стороне висели седло и узда коня его, так же непомерной величины. Сей истукан стоял посреди храма, завешенный великолепными красного цвета занавесками. Он давал ответы через уста жреца однажды в год. В то время сей главный жрец входил в святилище сего бога, удерживая свое дыхание, и при надобности в оном или выходил вон, или выставлял только из святилища голову. Сей единогодный праздник справлялся с продолжительными торжественными обрядами. Оный начинался по окончании жатвы, что будет в месяце серпене или августе.

И тогда народ собирался перед капище, пригонял множество скота, как в жертву своему Богу, так и для празднования сего знаменитого их праздника. За сутки до торжественного дня сам начальствующий жрец выметал храм сего бога. На следующий день жрец брал из руки световидовой рог, за год наполненный вином, предсказывал о плодородии следующего потому, сколько в нем убыло; ибо верили, что если много из рога убыло, то год будет бесплоден; если же мало, то ему надлежало быть плодородну. И сие вино выливши пред стопами Световида, наполнял рог сей новым, и выпивал в честь оного, моля, чтобы даровал во всем изобилие, богатство и победу на врагов. Потом наполнив сей священный рог новым вином, влагая в его руку, моляся купно со всем народом; после чего приносимы ему были многочисленные жертвы от волов до овец. По совершении сих жертв, вносили огромной величины круглый пирог, сделанный из пряничного теста, в коем мог поместиться человек.

В сей пирог служитель световидов вошедши спрашивал народ, видит ли его? - Люди ответствовали, что нет - тогда обратясь к Световиду, молил его, чтобы на предбудущий год хотя несколько его увидели. Здесь кажется, жрец спрятавшись в пироге, представлял солнце в удалении от нашего полушария, или зимнее время; и потом молил Световида о его возвращении. Поелику не только имя, но и все признаки являют, что сей бог был изображение светила одушевляющего наш мир. Четыре лица, есть четыре годины, или времена года. Стрелы и лук, как у греческого Феба - Аполлона, значили лучи солнца. Белый конь, ему посвященный, знаменовал видимое движение сего благотворного светила; рог в руке, обилие повсюду проистекающее от его священной теплоты; меч же означал его как бога защитника и покровителя славян.

После сего обряда с великим благоговением приносили в жертву множество скота; и тогда жрец, сделав народу пространное поучение, поощрял оный к прилежному почитанию и жертвованию сему богу; а за сие обещал им земное плодоносие, здравие, победу на врагов на суше и море. Иногда же сему идолу приносили в жертву пленных своих неприятелей как богу защитнику своему на бранях; сей бесчеловечный обряд отправлялся таким образом: невольника (по всему видно, что из ратных людей) одевали в панцирь или во всеоружие; сажали на оседланного коня, коего ноги привязывали к четырем сваям, равно и нещастного лошади, и положа под оною дров, сожигали их обоих. Жрецы уверяли народ, что такая жертва приятна Световиду.

Кажется, что сим хотели они возбудить в народе вящую жестокость к врагам своим, в коей надеялись пользоваться победами его над ними, приносившими жрецам немалую прибыль; ибо от всякой военной добычи Световиду наверно приносилась не больше как третья часть. Что самое кажется быть весьма естественно, соображаясь токмо с тогдашними обстоятельствами, где идолопоклоннические священники одни имели свободный доступ в таинственное святилище наук, грубое же невежество было общею долею простонародья; а посему влияние первых на сих последних долженствовало быть всемогущественно, и которое не допускало их проникнуть корыстолюбивые жрецов виды. По окончании всех обрядов богослужения и жертвоприношения, народ начинал есть, пить и веселиться...

Световиду посвящен был белый конь, на коего никто кроме первого жреца не мог сесть. У сего коня, даже до волоса, все было священно, и под опасностью потеряния жизни не позволялось ни из хвоста, ни из гривы ни одного выдернуть. Уверяли, что Световид ездил на оном побеждать их неприятелей. А сие подтверждалось тем, что когда под вечер коня оставляли вычищенного, по утру находили его запотелого и загрязненного; из чего заключали, что Световид ездил на нем для поражения их супостатов. Смотря же по тому, больше или меньше была умучена лошадь Световида, таковому и успеху брани быть думали. Сей конь так же служил прорицателем, начинать ли или не начинать, равно ли хорошо или несчастливо будет продолжение войны.

Для гадания ставили перед храмом шесть коней по два в ряд и в известном расстоянии. К каждым двум привязывали по копью поперек так высоко, как только лошадь может перешагнуть. Прежде нежели лошадь начинали вести между копий, жрец с известными обрядами молился Световиду, читая многие нарочно для него сочиненные молитвы. Потом с благоговейными обрядами брал коня за узду и вел через три поперечные копья. Если лошадь шагала наперед через них правою ногою и притом через все три не запутавшись, то обещали себе окончание войны самое благополучное. В противном же случае трепетали о всяком несчастии; а смотря по сему отлагали и самую войну.

Храм световидов был весьма богат; ибо сверх разных вкладов, получал он из военных добыч третью часть, и триста всадниковсражались собственно от Световида, полученную добычу всю приносили. Ругенского световидова храма и истукана его участь была та, что Вольдемар, король датский в 1169 году по Р. Х., взявши остров Руген и город Ахрон, капище разорил и ограбил, а истукан ободравши, приказал рассечь и сожечь. Что касается до Холмоградского световидова храма, то оный одну участь имел с прочими идольскими капищами, будучи разрушен по возприятии Россиею святого крещения.

Знич

Под сим божеством славяне разумели начальный огонь, или животворящую теплоту, способствующую к произведению и охранению всех существ. Славяне о сем начальном и жизнедательном огне были таких же мыслей, как парсы или гебры о своем священном огне, полагая его оживотворителем всех живых существ.

И в самом деле:

В адаманте он блистает,

В яхонте же он зарит;

Он в холодном льде пылает

В темном облаке гремит.

Гордые главы сибирских

Возносит кедры к облакам;

В травках обитает низких;

Красоту дает цветам.

Крепость, бодрость в льва влагает;

В тигра же стремленье, жар.

Все родит, растит, питает,

И всему собой сам дар.

Он душа природы всей;

Он начало всех вещей.

Славяне повсюду его видели; удивлялись ему; но не будучи эйлерами, не могли истолковать и объяснить его: могла ли им по их простоте и малому просвещению взойти такая тонкая мысль, что этот начальный огонь, начальная теплота, есть даже причина самого огня, самой теплоты: это эфир? то тонкое вещество, по всей природе разлиянное, образующее адамант и в нем находящееся, дающее цвет розе, рост кедру, блистающее в самом льде, и коего слабое в вещи сотрясение производит теплоту, а сильный жар или растопляющий оную, или пламенем ея пожирающий? - Они подобно другим живущим в простоте народам сдедали из сего непонятного для них существа себе божество, наименовав его Зничем.

Теперь станем говорить о сем начальном огне как о божестве славянском. Знич не имел никакого изображения; но токмо был неугасимо горящий огонь, наподобие Вестина огня в Риме. Храмы, в коих содержался сей священный огонь, находились во многих городах. Сей неугасимый огонь получал себе жертвы, которыекак световидовы, состояли из части корыстей от неприятеля полученных. Ему жертвовали так же и пленными. А из сего заключить можно, что действию Знича приписывали военный жар и храбрость. К оному так же прибегали находившиеся в тяжких болезнях, желая получить облегчение. Служители Знича, показывая себя воодушевленными или вдохновленными сим божеством, во имя его немоществующим давали ответы, содержащие в себе средства к излечению их. В заключение приложу из «Владимириады» описание сего божества:

Тогда отважный Знич, блистающ весь извне;

Вещал: намеренья сии ненравны мне.

Я хижинам свещу и озаряю троны;

Во существе огня я россам жизнь дарю,

Питаю, грею их, их внутренности зрю.

Белбог

Само название означает его благим. На других наречиях славянского языка назывался так же Бельций Буг, что значит одно и то же самое.

Изображался он покрытым кровию, и обсевшим по оной великим множеством мух, что кажется было знамением питателя тварей, в правой руке держал кусок железа.

Храм он имел на острове Ругене в городе Ахроне, где ему, точно как и Световиду, воздавалось почтение, особенно же от славян, живших при Варяжском (Балтийском) море.

Ему не жертвовали кровию, но в честь его отправлялись пиры, игры и разные забавы. Под сим божеством наши праотцы разумели благодеяния, ниспосылаемые тварям природою, сохраняющею их. То правда, что чернь почитала ею ощущаемое то есть самый истукан; но служители или истолкователи их веры конечно, разумели в смысле отвлеченном благость природы, дщери благого царя и общего всех миров отца.

Сильный бог

У всех древних народов телесная крепость почиталась даром свыше ниспосланным; а потому таковые люди у греков были полубоги, т. е. рожденные отцом или матерью бессмертно, и обратно коим-либо из двух смертных. Греки их звали героями; что славяно-руссы обозначали словом богатырь. Сие слово, по изъяснению одного нашего знатока отечественной истории, есть татарское батырь, и значит силач; можно бы было сему поверить, если бы прежде сообщения русских с татарами оное не было в употреблении; вернее же оно составлено из славянского бог сарматского тир или тирар (по его же истолкованию) пасынок; что самое как названием так и смыслом ближе к понятию богатыря подходит; и я лучше верю, что татарское батырь есть русское перепорченное богатырь.

Под сим божеством чтили славяне дар природы телесной крепости; это был лицеобразованный греческий Марс или Арей. Изображение его было в виде мужа, держащего в правой руке дротик, в левой же серебряный шар, как бы через то давая знать, что крепость обладает всем миром. Под ногами его лежала львиная и человеческая головы, поелику и та и другая служат эмблемою телесной крепости.

Дажбог

Сие божество было так же благородное, податель всяких благ земных, богатства, счастья и благополучия. Жертвовали ему только усердными молитвами и испрошением у него милости; ибо благотворение не требует ничего кроме прошения и признательности. Г. Херасков прилично именует его во «Владимириаде» - «Дажбог плодовитый», когда верили, что от него получают всякие блага, как от неиссякаемого источника. Божницу он имел в Киеве. Он служил эмблемою благополучия, которое обоготворяли древние римляне.

Живот

Сие божество было в почтении у полянских славян, имя его означает жизнедателя или сохранителя жизни. Это был другой Вишну славянский. А как и самое название греческого Зевса или Юпитера производят от греческого слова жизни, то не почерпнули оба народа первоначальные понятия о сих существах из одного начала? И не преобразили ли греки своего в существо грозное, когда поляне имя и соединенное с ним понятие живохранителя и животодавца сберегли? Сие божество было у полян из первостатейных, и имело свои храмы. Впрочем понятие о существе животохранящем кажется мне точнее и чище нежели понятие о боге-лекаре, Аполлон ли то был, или сын его Ескулапий. О сем божестве упоминается только в польских древностях; почему его и называю собственным божеством полянских славян.

Лед

Ему славяне молились о успехах на сражениях, и он почитался начальствующим над воинскими действиями и кровопролитием. Сие свирепое божество представлялось во образе страшного воина, вооруженного в славянскую броню, или всеоружие. При бедре меч; копье и щит в руке. Сие божество имело свои храмы; война доставляла ему жертвы. Идучи против неприятелей своих славяне молились ему, прося о помощи, и делая обещания по побеждении неприятелей принести ему обильные жертвы. Вероятно, что сие божество больше нежели другие первостепенные получало кровавых жертв; и в смысле более почтенном, храбрости, бессмертия и мужества.

Впрочем, древних славян нельзя упрекать человеческими жертвами, между тем, как мы видим древних греков таковые жертвы приносившими, и, что еще ужаснее, жертвовавшими своими единородцами, детьми. Обагряемый человеческою кровию у германцев Ирмензулов храм, сирийский Молох, норманские камни, доказывают, что в первобытной грубости, или по впадении в оную, почти всеми народами обладало кровавое суесвятство. Сверх сего славяне (не говоря о всех поколениях, но разумея привыкших к брани и кровопролитию) приносили в жертву своим богам только врагов.

Из древних летописцев видно, что за отдалением от храмов Леда, чтили его в мече или сабле, вынутой из ножен и воткнутой в Землю, поклоняясь ему и моля о помощи.

Здесь кажется кстати упомянуть о славянских до Рурика бывших богатырях. Древнейший есть князь Славен. Сие имя кажется нарицательное, значащее славянский князь, либо собственное, но данное ему от приобретенной им славы; ибо славяне до него носили свое имя. Дети его, славный Волхв, воевавший с народами, обитавшими по берегам реки Волхова, прежде именовавшейся Мутною рекою, и братья его Волховец и Рудоток. Знаменитый Буривой, воевавший с варягами (морскими разбойниками, может быть норманскими, а не русскими), мудрый Гостомысл, его сын, богатырь и законодатель.

Но каковы славянские и славяно-русские были богатыри, то видно из следующего сказочного богатырского повествования.

Начинается сказка

От Сивка от Бурка

От веща коурка

На честь и на славу

Отецкому сыну,

Удалому витязю,

Храброму рыцарю,

Доброму молодцу,

Русскому князю,

что всякие силы

Сечет, побивает;

Могучих и сильных

С коней вышибает;

А бабу Ягу

На полати бросает;

И смерда Кащея

На привязи держит;

А змея Горыныча

Топчет ногами;

И красную девку

За тридевять море

В тридесятой Земле

Из-под грозных очей

Из-под крепких замков

На белу Русь увозит.

А выдет ли молодец

В чистое поле?

Он свиснет, он гаркнет

Свистом богатырским,

Криком молодецким:

«Ты, гой еси конь, мой!

Ты, сивка, ты, бурка,

Ты веща коурка!

Ты стань передо мною,

Как лист перед травою».

На свист богатырской,

На крик молодецкой,

Откуда ни возмется

Конь сиво-бурой.

И сиво-коурой.

Где конь побежит,

Там Земля задрожит:

А где конь полетит,

Там весь лес зашумит.

На полете конь из рта

Пламенем пышет;

Из черных ноздрей

Светлые искры бросает;

И дым из ушей

Как трубами пускает.

Не в день и не в час,

Во едину минуту

Перед витязем станет.

Удалой наш молодец

Сивку погладит.

На спинку положит

Седельце черкасско,

Попонку бухарску,

На шейку уздечку

Из бедова шелку

Из шелку персидскова.

Пряжки в уздечке

Из Краснова золота

Из аравитскова,

В пряжках спенечки

Из синя булата.

Булата заморскова.

Шолк не порвется;

Булат не погнется;

И красное золото

Ржаветь не будет.

У доброва молодца

Щит на груди,

На правой руке перстень;

Под мышкою палица

Серебряная;

А под левою меч

Со жемчужиною.

Богатырская шапка;

На шапке сокол.

За плечами колчан

С калеными стрелами.

В бою молодец

И битец и стрелец:

Не боится меча,

Ни стрелы, ни копья.

Он садится на бурку

Удалым полетом;

Он ударит коня

По крутым по бедрам

Как по твердым горам.

Подымается конь

Выше темнова лесу

К густым облакам.

Он и холмы и горы

Меж ног пропускает;

Поля и дубравы

Хвостом устилает;

Бежит и летит

По землям, по морям,

По далеким краям.

А каков добрый конь;

То таков молодец:

Не видать, не слыхать,

Ни пером описать,

Только в сказке сказать.

Вот изображение русского богатыря! Вот пример древнего русского эпического стихотворства!

Коляда

Под сим богом разумели наши предки мир и сопутствующее с оным блаженство, а посему праздники в честь сему божеству отправлялись играми и весельем. Оные начинали в конце месяца студеня, или 24 декабря. Зимою может быть для того были установлены ему праздники, что славяне никогда в сие годовое время не воевали, но наслаждались покоем по военных трудах. Сему присноюному, веселому, всеблагому и повсюду развевающему обилие божеству жертвовали пением, пляской, играми и разными забавами.

Праздники же ему посвященные препровождали в пирах и веселостях. Нынешние загадывания девушек о святках, кажется и тогда существовали; ибо когда лучше думать о любви и замужестве, как не во время отдыха, покоя, наслаждаясь обилием богатой осени? Впрочем, сему божеству молилися, прося у него мира, тишины и изобилия в земных плодах и скоте. Равно по учинении с неприятелем мира, ему приносилось благодарение, и праздновали его праздники пирами и весельем. Празднования нарочные начинались в честь ему с вечера на 25 студеня. Остаток оных еще и поныне между нами уцелел. В сей вечер собираются девушки (инде же молодые ребята), и приходя под окно к каждой избе поют следующую песню, которая, судя по слогу, кажется быть очень древняя.

Вот она:

Виноградье красно почему спознать?

Почему дом Устина Малафеевича?

У его вот у двора все шелкова трава,

У его то у двора все серебряной тын;

Ворота у него дубовыя;

Подворотенки рыбья зубья.

На дворе у него да три терема:

В первом тереме да светел месяц;

Во втором терему красно солнышко;

В третьем терему часты звезды.

Что светел месяц, то Устинов дом;

Что красно солнце, то Улита его;

Что часты звезды, малы детушки.

Да дай боже Устину Малафеевичу

С борзых коней сыновей женить;

Да дай боже Улите Хавроньевне

С высока терема дочерей выдавать.

Подари, государь, колядовщиков;

Наша коляда ни рубль, ни полтина,

Наша коляда всего пол-алтына.

По пропетии сих песен, колядовщицы получают несколько денег, или больше из пшеничного теста напеченные безделушки; а молодым ребятам колядовщикам в иных местах выносят по ведру или больше пива, которое они сливают в возимую с собою бочку.

Все так называемые святочные игры суть останки древних в честь бога мира празднований. В сие время девушки гадают о своих суженых, т. е. роком определенных будущих мужьях своих; поют именуемые по святкам подблюдные святошные песни, которые я здесь для того не привожу, что они слишком известны всякому из моих читателей.

Услад

Радость на челе, румянец на щеках, уста улыбающиеся, увенчанный цветами, одетый нерадиво в легкую ризу, играющий в кобзу, и пляшущий на голос оныя, есть бог веселья и жизненных услаждений, сопутник Лады, богини приятностей и любви.

Услад, прельщающий воззрением одним...

«Владим».

Он был почитаем покровителем всяких удовольствий и увеселений. Кажется, что сие божество начально изображало душевные и телесные удовольствия; но как все отвлеченное между народом преобращается в чувственное и грубое, умственное же в вещественное, то и Услад почитаем был богом роскоши, пиров, утех, увеселений, забав и особенно столовых, явственных услаждений, как Корс пьянства. Человек чувственный все любит приноровлять к своим страстям, кои обратно приписывает всему извлеченному чувственности и страстей. Наконец скажу, при всяких пиршествах (в коих точно как и в питье полагалось в древности все человеческое блаженство) сие божество было призываемо и умоляемо.

Лада , Леля, Полеля, Дид, Дидилия. Вот прекрасное семейство, какового не могло выдумать и греческое игривое воображение! Что естественнее, как красота с своими детьми, любовию, браком или сочетанием, супружественной жизнью и деторождением?

Лада

Богиня красоты и любви всего более чтима была в Киеве. Владимир до крещения своего будучи влюбчив и повсюду собирая красавиц, весьма чтил сию Царицу любви. Он ей воздвигнул великолепный и преукрашенный на Горе храм. Г. Херасков так оный описывает:

Храм Ладин пестрыми гордящийся столпами,

Сплетенными из роз обвешан вкруг цепами.

Богиня, отрока державшая в руке,

Являлась в бисерах и в миртовом венке;

У ней распущены власы, подобно злату;

За щедрости ея цветы приносят в плату.

«Владим», песнь III.

и в другой (11) песне:

И в нем (храме) величество небес изображает.

Ступеней седмь, и седмь вкруг идола столпов...

Из сего списания Пиита видно, что храм ея был великолепный, и, может быть, великолепнее Перунова.

Лада изображалась в виде молодой прекрасной женщины, в розовом венке; волосы у нее были золотоцветные; одетая в русскую одежду, опоясанная золотым поясом и убранная жемчугами. Она держала за руку младенца, который есть бог любви Леля.

И златовласая с младенцем зрима Лада.

Херасков.

Служение сей приятной богине было сходственное с ея свойствами. Ей пели в честь песни и приносили курение аромат и цветы.

Российский эпический творец так оное описывает:

Девицы, окружив кумира в стройном чине,

Со умилением воспели честь богине:

«О, нашей юности хранящая цветы!

Дай, Ладо, мирное супружество нам ты!»

Мастики перед ней как облак воскурили,

И имя Ладино стократно повторили.

В то время возгремел кимвалов громких звук;

Девицы жертвенны, составив цепь из рук,

Плясанье начали при песнях вкруг кумира.

Приходят пред алтарь и жрицы и жрецы,

Носящи для девиц богинины венцы,

Которых на главы священно возложенье,

Обязан князь чинить любви во уваженье.

Владимир оросил, начав обряд такой,

И руки и чело священною водой.

Вот описание служения богине любви, не требующее никакого дополнения: потому что в другом месте автор «Владимира возрожденного» дополнил оное так:

Краснее утренней зари отроковицы

Несут уже цветы во храм любви царицы;

Преобращается в помост прекрасный луг,

И девы юные кумира стали вкруг.

Горящих звезд число они изображают,

Который луну блестящу окружают...

Едина между сих сияет паче всех...

Ей первой жребием готовился венец,

Который на девиц взлагает князь иль жрец.

Развивая немногие слова, оставшиеся в наших летописях о баснобожии славян, можно заключить, что сей богине наивеличайшее воздавалось в Киеве почитание в княжение Владимира до просвещения его божественным светом христианства. Будучи, по словам древних летописцев, женолюбив, воздавал великую честь богине любви, и может при нем установлены обряды служения, описанные творцом «Владимириады»; и сие потому, что оные обряды служили ему пособием к избранию прекраснейших из девиц.

Леля

Божок пламенный, рассыпающий или мечущий из руки искры. Сила его состояла в воспламенении любви. Он есть сын красоты, как и естественно красота рождает любовь. Изображался он в виде златовласого, как и мать его, пламенного, крылатого младенца: свойство любви воспламенять. Он метал из рук искры: любовь воспаляет сердца не искрами ли как бы исходящими из очей, из уст прекрасной или лучше любимой (потому что в языке любви красотою называется что каждому из неразделимых в особливости страстно нравится) особы? Безотлучно находился при своей матери: весьма натурально любви всегда быть при красоте; красота всегда производит любовь. Он старший сын Лады: при соединении двух полов любовь все прочее предваряет. Впрочем г. Херасков дает ему по подобию Эрота лук и стрелы:

Сын Ладин в воздухе взвивается крылами,

И напрягает лук пернатыми стрелами.

После следует Брак, который есть второй сын Лады и именуется Полеля.

Полеля

Второй сын богини любви. Всякая чистая и на добродетели основанная любовь влечет за собой брак. Почему славяне вымыслили, или лучше, истину прикрыли покровом сего вымысла. Сие божество улыбающееся в шипковом венке, подает рукою простертою шипковый же венок, а в другой держит рог пития верности. Он есть нагой, как брат его, но одет в тонкую ризу или рубаху. Сие божество также имело свои божницы в Киеве, хотя и в других местах было чтимо. Херасков так его определяет:

Полель веселостей богиню провожал;

В нем Киев брачные союзы обожал.

Дид

Вот третье чадо матери любви, жизнь супружняя; сей так же как и брат его всегда молод. Потому что супружняя связь, натурою установленная для размножения человеческого рода, не должна ослабевать или стареться. Супруги перестают быть супругами только тогда, когда жар любви мало по малу угасает: тогда они становятся друзьями. Сию последнюю связь разрывает одна только смерть. Он одет в полную славянскую одежду; венок на нем из васильков; он ласкает держа в руках двух горлиц. Сей бог имел свой в Киеве храм, и ему молилися замужние и женатые о благополучном супружестве и деторождении.

Дидилия

Так же из семейства Лады. Она почиталась не только покровительницею благополучных родов, но и разрешительницею неплодных женщин. Почему и прибегали к ней для моления как чреватые так и бесплодные. Истукан ее представлял молодую прекрасную женщину, имеющую на голове наподобие венца украшенную жемчугами и каменьями повязку; одна рука у ней была разжата, а другая сжата тылеснею или кулаком. Наизнатнейший, сверх других, храм ея был в Киеве. Сею богинею оканчивается ладино семейство, изобретение коего весьма натурально, полно, верно и прекрасно. Греки дали Венере одного Эрота или Любовь: Кимен и Гименей были ей чуждые; а над родами начальствовала Юнона. Но славянское воображение будучи вернее, хотя и не настолько живо и летуче, составило из всех сих одну семью совершенную.

Мерцана

Под сим названием славяне разумели зарю. Следовательно ей можем придать те же приложения, кои Гомер, списывая с природы, прилагает к своей заре; он ее называет «рудожелтою зарею», иногда же «златобагряною». Оная у него появляется по два раза на день. Когда Феб выезжает на небо; тогда утром поднимая мрачный покров ночи своими розовыми перстами, показывает на малое время свою златобагряную одежду. Как же скоро Феб въедет на небо, то снова скрывается; а в другой раз, как скоро Феб приблизится к западным вратам своего дома, она ему оные отворив и встретив дожидается пока проедет, и до тех пор ея златобагряная риза бывает видна, доколь опять не отпустит она завесы ночи. Но славянская заря при отправлении сего служения Световиду выходит иногда ночью резвиться над нивами, порхая над

созревающими классами. И тогда зовут ее Зарницею. А как верили, да и теперь еще верят, что зарница способствует к большому обилию и к скорейшему созреванию жатв, то и почиталась покровительницею нивяных плодов. А посему молили ее об урожае хлеба. Признак ее, как богини жатвы, классовой венок; как заря, румяна и в златобагряной одежде, которая состоит из обширнейшего покрова или фаты, прикрывающей задние полголовы, у груди приколотой или простирающейся до земли. Сия богиня особенно сельскими жителями почиталась.

БОГИ ЗЕМНЫЕ

Триглава

Также сокращенно именовалась Тригла. Сия богиня не имела храма в городах и селениях, а находился он на полях киевских; истукан же ея представлял женщину о трех головах. Славяне, кажется, благоразумно поступали, не вмещая храма богини, изображавшей землю, среди жилищ. Три ея главы означают три начала, составляющие земной шар, т. е. земля, вода и воздух: ибо существование огня полагалось вне земли. Сему доказательством служит Прометей, похитивший огонь с неба. Нет ничего лучше сей догадки, как поставить храм земли под открытым небом, поелику самое изображение сего храма и богини значило землю. Сверх сего три ея главы могут представлять собою горы, долины и леса. В смысле же отвлеченном, богиня сия, кажется, изображала продолжение времени, настоящее, прошедшее и будущее.

Волос

По причине пользы, получаемой от скота, коего сей бог почитался покровителем, после Перуна, бога ужаса, Волосу, подателю через сохранение скота великих польз и благ людям, воздавалось величайшее почитание. Самое имя означает его велечтимым: ибо Велес, через толкование слова, значит велий есть, т. е. великий, а Волос, володеющий, т. е. обладатель. Сие высокое почитание к нему славян видно в летописях из договоров Святослава с греками, когда в соблюдении мира греки присягали целуя крест и Евангелие, а Святослав, вынув из ножней саблю, клялся над нею Перуном и Велесом богом скотьим. Имя Велеса, как хранителя скотов, еще и поныне сохраняется в созвучном оному имени св. Власия, или попросту Власа, которого деревенские жители называют коровьим богом, точно так как св.Егория, коневьим и овечьим. Он с бычачьими рогами, в простой одежде, держит в руке чашу с молоком: ибо он предпочтительно покровительствовал крупному рогатому скоту. В жертву ему приносились коровы и быки. В Киеве воздвигнуты были ему божницы, равномерно и в других городах имел свои капища Херасков говорит так о сем идоле:

Там Велес паствы бог...

Что согласуется с моим описанием.

Могошъ

И сей по Нестору есть так же бог скотов: однако ж надобно заметить различие между Могошем и Велесом. Первой крупного скота бог, другой же мелкого, как то, овец, коз и проч. А как польза от мелкого скота получаемая состоит во-первых в шкурах и потом в мясе, то и изображение сего бога будет тому соответственное: с мохнатой козлиной бородою, с бараньими рогами, в шубе бараньей на выворот, в руках палка или пастуший посох, в ногах у него быть положен барашек. Сей бог так же имел по городам свои храмы; а почитаем был всего более поселянами.

Купало

Веселый и прекрасный бог, одетый в легкую одежду и держащий в руках цветы и полевые плоды; на голове имеющий венок из цветов купальниц, бог лета, полевых плодов и летних цветов, Купало. Он почитается третьим по Перуне и вторым по Велесе: ибо по скотоводстве земные плоды всего более служат к содержанию и продовольствию человеческой жизни, и составляют его обилие и богатство. Мерцана любила нивы, слетая ночью на оные, играя и резвясь над ними, а может и с самыми классами, любимейшими ея растениями, которых созреванию способствовала: сие же самое божество пеклось о изобилии и благополучном созрении всяких полевых произрастаний. Вероятно, что по приведении в зрелость классов, Мерцана их оставляла и препоручала дальнейшее о них попечение Купале. И он-то должен был сохранять их от непогод, сильных ветров, и покровительствовать земледельцам, собирающим их. Или, поелику Мерцана только ночью сходила для любования ими, то станется, что дневное попечение брал на себя Купало. Как бы то ни было, но самые жертвы, приносившиеся ему перед начатием жатвы доказывают, что он сверх других полевых произведений покровительствовал так же и нивяным.

Празднование ему установлено было месяца червеца 23 и 24 дня. Тогда молодые люди обоих полов в венках и опоясаниях (гирляндах) из купальниц и других цветов вокруг расположенного огня при пении песен плясали, почасту через оный перескакивая. Песни же сии были или в честь Купале, или в оных припевалось только его имя. Таковые песни еще и по сие время по некоторым деревням и селам продолжаются. По восприятии Россиею христианской веры прошло более восьмисот лет, и совсем тем следы древнего баснобожия все еще не могут изгладиться: столько человеку любезны боги образованные им по своему подобию, страстям и нравам!

Родомысл

Божество славян варяжских, покровитель законов, податель благих советов, мудрости, красных и умных речей. При начатии градских совещаний или сходок, относящихся к благоденствию града, или к отвращению угрожающей общей напасти, ему молились, принося жертвы. При всяком важном предприятии, требующем мудрости, Родомысл был призываем. Сие божество имело в городах при Варяжском море свои храмы. Истукан его представлял человека в размышлении, упершего в лоб указательным перстом правой руки; в левой же руке щит с копьем. Сие божество кажется быть тоже, что у цельтов Биддер, бог мудрости и красноречия.

Сьва

Собственно богиня осени и садовых плодов. Изображалась в виде нагой женщины с полными сосцами, имеющей волосы висящими до подколенок, и держащей в правой руке яблоко, а в левой гроздь. Суеверие, делавшее себе из всего богов, из благорастворения воздуха, умеренности погод, и обыкновенного плодоносного года, образовало себе особенное божество, будто бы благославляющее сады его и огороды, и оному молилось и просило его о покровительстве. Впрочем изображение сей богини остроумно. Нагота ея изображает состояние природы в плодопроизводную часть года; полные сосцы и длинные волосы, общую всех тварей питательницу во всем преизобилующую; яблоко служит эмблемою матери нежащей милых чад своих, гроздь же уповающей всех роскошью. Сьва была божеством не только плодов садовых, но и самого времени их поспевания, осени. Она особенно почиталась от славян, живших при Варяжском (Балтийском) море.

Зевана

Богиня звериной ловли. И подлинно славянам, жившим почти во всей России среди лесов, и промышлявшим ловлею зверей, сия богиня была не последней важности. Векши (векоши и ногаты) и куницы (куны) составляли в древности не только их одежду (здесь говорится о славянах древлянских, т. е. живших по лесам), но еще и вместо ходячей монеты употреблялись. Сия богиня изображается в куньей шубе, которой верх покрыт беличьими шкурами. Сверху надета вместо епанчи кожа медведя коего голова служит вместо шишака. В руках лук, натянутый с тупой стрелою или капканом, подле нее положены лыжи и битые звери, так же рогатина и нож. В ногах лежит собака. Сей богине полились ловцы, прося у нее счастия в звероловстве. Храмы ей сооружены были в лесах. В честь ей приносилась часть добыч, получаемых охотою.

Чур

Почитался богом межей. Он не имел храмов; но был божество умственное. Его просили о сохранении межей на полях. В рассуждении виду, может быть не представляли ли его камни, положенные для определения между полями границ? Слово «чур» и нынче употребляется, означая воспрещение какого-либо действия. Сие слово у колдунов таинственное, коим они призванного черта опять прогоняют. В заключение скажу, что я не ручаюсь за свое слововоспроизведение: я намекнул только мою догадку, а догадка для сего не есть еще самоистинна.

Прове

Он же именуется Проно. Сии оба слова имеют сходные между собою значения. Прове или Проветь, провещающий, пророчествующий: Проно же от слова прознать, т. е. предведать, или проникнуть. Почитаем был Прове вендскими и померанскими (т. е. поморскими, приморскими, поморянскими) славянами. Они его считали вторым по Световиде, коему воздавали величайшее почитание. Истукан сего божества стоял на высоком густолиственном дубе, перед которым поставлялся жертвенник для жертвоприношений; вокруг же дуба усеяно было по земле двуликими, триликими и четвероликими болванами. Кажется, что под сим божеством славяне разумели предопределение, управляющее миром и распоряжавшееся будущим. Впрочем, не жрец устами бога предсказывал, но думали, что сам Прове, вселясь в жреца, говорил его устами. Ему приносили в жертву пленных: по заклании жрец точил кровь их в чашу и прикушивал; а от сего и верили, что он получал через то большую силу к редсказанию. По окончании жертвы, и получении благоприятного предречения, кумирообожатели начинали есть, пить и веселиться.

Радегаст

Был обожаем также варяжскими славянами. Он почитался защитником городов. Истукан его был наподобие варяжского славянина, вооруженного копьем, держащего в левой руке щит с изображением на нем воловьей головы; в шлеме, на коем представлен был петух с распростертыми крыльями. Все сии признаки означают в нем блюстителя города: копье, поразителя врагов; щит, градоправителя и защитника, воловья голова, силу и крепость; петух, бодрость и бдение в сохранении городов, которые у старинных славян (точно как у греков и италианцев древних) составляли каждой в особенности особливое общенародно или государство.

Радегаст, как и самое имя его объясняет, значит поразителя неприятелей. Ему сверх других жертв, приносили кровь человеческую. Будучи равномерно почитаем прорицателем через жреца, должен был уделить часть варварской жертвы своему служителю, который при выточении из несчастного жертвуемого крови его, оную прикушивал, как бы через то сообщаясь с богом. По окончании жертвы и предсказания, начинался общественный пир, после которого играли на музыкальных орудиях и плясали. Здесь заметим мы однажды навсегда о всех при Варяжском море обитавших славянах, что боги их были так же бесчеловечны, как и они сами.

Славяне при поселении их на сих берегах, и смешавшись с поморскими финцами, промышлявшими наездами и грабежами по морю Варяжскому, они переняли у сих варварский их промысл, и так же разъезжали по морям для грабительств. А сие самое упражнение уменьшило или совсем истребило в глазах их ужас и отвращение к противоестественным жертвам, поелику, по известным законам природы, привычка от усиления делается второю натурою. Самому Световиду, богу кроткому и благотворному, дерзали приносить кровь человеческую; наконец прибавим еще, что при заклании как животных так и людей, мечтали приносить в жертву богам душу, которая у всех непросвещенных народов полагалась в крови; а посему кровь и была святейшим пожертвованием идолу.

Корс

Вот и покровитель охотников до пива и меду. Нагой, одутловатый венок на нем сплетен из хмелевых плетней с листьями; перевязь на нем хмелевая же. В правой руке держит ковш, из которого хочет пить; вокруг него лежат груды черепьев от разбитых кувшинов; сам же сидит на утлой, вверх опрокинутой дном бочке. Славяне молились ему, выступая на пьянственные поединки. Ибо в древности не только у славян, но и в целой Европе тот не малым почитался богатырем, кто мог перепить всех. Тогда, как в наши вычищенные времена, пьянство не только не приносило стыда, но еще тот должен был терпеть посмеяние, кто или не пил, или не мог пить много.

Цесарь то же самое говорит о германцах, что они пьяной напиток, известным образом сваренный (пиво) пьют до излишества, и кто больше других выпьет, тот большую получает честь. Но не сказали ли так же и персы в честь Александру, что он храбр, прекрасен, умен и всех перепивает? Сей порок у греков долгое время (да едва ли еще и теперь) почитался добродетелью или лучше похвальбою и молодечеством. Анакреонт, воспевая любовь, вместе с нею славит свои роги, из которых прежде пивали, и в виде сих самых рогов были покалы, сделанные из металла или дерева. Но наши предки, особенно воины, любили в торжественных пирах пить из черепов убитых ими злейших их врагов, в знак торжествования над оными. И сей обычай собственно не славянский. Почти все полупросвещенные народы, главнейшее упражнение свое полагавшие в войне, так поступали. Примером тому цельты (датчане), норманцы (шведы) и проч. Да и ныне обычай сей сохраняется у многих диких народов.

Ясса

Божество славян полянских и гертов.

Позвизд

Свирепый бог непогод и бурь. Русский эпический поэт о нем так говорит:

Там Посвист; бурями, как ризой, вкруг увитый...

И вот старинное о нем понятие:

С брады дожди льют проливные,

Из уст валят туманы злые.

Тряхнет ли Позвизд волосами?

Валит на землю полосами,

Нив истребитель, крупный град.

Махнет ли хладною полою?

Звездчат снег хлопьями валит.

Летит ли облачной страною?

Пред ним предидет шум и свист;

Полк ветров, бурь за ним несется,

Взывая к небу прах и лист;

Столетний дуб трещит и гнется;

Бор клонится к земле травою,

Трепещут реки в берегах.

Крутится в голых он скалах?

Свистит, ревет, гулит, ярится.

Ударит ли в утес крылом?

Вздрогнет гора; утес валится:

И в пропастях катится гром.

Итак, Позвизд имеет вид свирепый, волосы и бороду всклокоченную, епанчу долгую и с крыльями нараспашку. Ему, как и виргилиеву Эолу, местопребывание должно дать на высоких горах. Он имел близ Киева храм на поле: потому что суеверие думало, что этот вымышленной и образованной с деяний природы бог мог залетать в сей построенной ему постоялой дом. Киевляне распространяли власть его; они почитали его не только богом бурь, но еще и всяких воздушных перемен, как добрых, так и худых, полезных и вредных. Почему и просили о даровании красных дней, и об отвращении непогод, который почитались находящимися под его властью и управлением. А и того еще вероятнее кажется, что они молили его не столько о подаянии им блага, сколько чтоб не причинял им зла, по которой самой причине и всем вредоносным богам воздавалось почитание. В Владимириаде Позвизд таким образом похваляется своею силой:

Я двигну облака и воды возмущу,

Реками дождь и град на землю низпущу.

Мне в бурях к свойственной свирепости прибегну;

Я грады низложу, двор царской опровергну...

Догода

Вот милое божество, противоположное свирепому Позвизду! Младый, румяный, русокудрый, в васильковом венке с голубыми по краям позолоченными крыльями бабочек, в среброблестящей голубоватой одежде, держащий в руке шипок, и улыбающийся на цветы, летя над оными и помахивая им, есть славянский бог приятного весеннего времени; тихий, прохладный ветерок, Догода. Он имел свои храмы, и ему жертвовали песнями и плясками.

Зимстерла

Под сим именем предки наши почитали богиню весны и цветов. Она имела свои божницы, и праздники её были в месяце цветене (апреле): потому что в южных странах России с этого месяца начинается весна. Сия богиня, хотя и скрывается иногда, но в свое время появляется снова в прежней своей молодости. Изображается она прекрасною девицею, одетою в легкое белое русское платье, подпоясанною поясом розовым, переплетенным золотом; на голове у нее из роз венок; в руках держа лилею, нюхает. Грудь ея вся открыта; на шее ожерелье из цикорей. Перевязь через плечо цветочная. Ей приносимы были в жертву цветы, кои, собирая в ковшницы, поставляли перед ея кумиром, равно как и капище в ея праздники убиралось и усыпалось цветами.

В богиню сию, равно как и в дары ее, всегда влюблен Догода.

Зимерзла

Богиня суровая. Дышущая холодом и морозами. Одежда на ней наподобие шубы из сотканных вместе инеев. А как она царица зимы, то порфира на ней из снега, изотканная ей морозами, чадами ея. На голове ледяной венец, унизанный градами. Богине сей молились о умерении её жестокости.

ПРЕИСПОДНИЕ ИЛИ ПОДЗЕМНЫЕ БОГИ

Чернобог

Ужасное божество, начало всех злоключений и пагубных случаев, Чернобог изображался облаченным в броню. Имея лицо исполненное ярости, он держал в руке копье готовое к поражению, или больше - к нанесению всяких зол. Сему страшному духу приносились в жертву сверх коней, не только пленные, но и нарочно ему предоставленные для сего люди. А как все народные бедствия приписывались ему; то в таковых случаях молились и жертвовали ему для отвращения зла. Сего ужасного лжебога г. Херасков так описывает:

Шумящ оружием приходит Чернобог;

Сей лютый дух поля кровавые оставил,

Где варварством себя и яростью прославил;

Где были в снедь зверям разбросаны тела;

Между трофеями где смерть венцы плела,

Ему коней своих на жертву приносили,

Когда россияне побед себе просили.

Сильный бог, был бог телесной крепости, мужества; Лед, бог войны, храбрости и военных доблестей, бог победоносныя славы; Но сие страшное божество услаждалось кровопролитием и неистовством. Тем воздвигала жертвенники благодарность, как бы за низпосланные ими дары воинские, и молились им, прося дать силу для защиты себя и отогнания врагов: но сему ужасному духу сооружал храмы Страх и Ужас. Его просили только об отвращении зла, как оного источник; но благости в нем не уповали найти, и не искали ея.

Из некоторых описаний видно, что храм его построен был из черного камня; истукан выкован из железа, перед коим стоял жертвенник для сожжения ему жертв. Помост его храма, сказывают, был напоен кровью; что и вероятно, когда представляли его таким зверским и кровопийственным существом.

Ний

Зрю огненного Ния:

В нем ада судию быть чаяла Россия.

Он пламенный держал в руках на грешных бич.

«Владимириада»

Вложенное в человека самою природою умопредставление бессмертия души и надежда жизни по смерти, которой счастливое или злополучное состояние зависит от порочной или добродетельной настоящей жизни, подало средство всем народам к вымышлению богов мстящих по смерти за беззакония, в сей жизни учиненные. Равно как проведшим здесь жизнь свою благочестиво, но гонимых лютым роком без жалости, и страждущих невинно, награда, уготовляемая им в будущей жизни, состояла в особенных народом любимейших удовольствиях.

Цельтийский рай богатырей или Валгалла услаждал рыцарский дух угодников своих воинскими играми как битвами, на коих убитые при наступлении обеденного времени опять пробуждались от смертного усыпления, и шли с победителями без всякой вражды за один стол, где угощали их вкуснейшими из кабаньего мяса приготовленными яствами, и подчевали до избытка пивом; по окончании же всегда возвращались снова к рыцарским своим упражнениям. Но нечестивые все были во власти Мидгара и Ферниса, или самое существование их исчезало.

Славяне полагали (по примеру многих других народов) место казни для беззаконников внутри земли. Судьею и исполнителем казней определили им особенного неумолимого и безжалостного бога Ния,

Имеющего свой внутри земли престол,

И окруженного кипящим морем зол.

«Владимириада»

Сей судия мертвых почитался так же насылателем

Ночных ужасных привидений.

«Владим.»

Из устных преданий, оставшихся в старинных сказках, видно, что истукан Чернобогов был выкован из железа. Престол его составлял краеугольный камень из черного гранита высеченный В знак своего владычия, имел на голове зубчатый венец, в руке свинцовый скипетр и огневидный бич.

Жертвовали ему не только кровию животных, но и человеческою, особенно же во время каких-либо общественных злоключений.

Стрибог

Божество, наказывающее беззаконников в преисподней, и бич злодеяний в сем мире. Он так же истребитель всего видимого подобно индийскому Сибе, или разрушителю, точно как бог Живот сохранитель сходствует с индийским божеством Вишну. Его мести предавались заслужившие проклятие.

Яга баба

Это очень злая, старая и мощная колдунья или волшебница вид у нее страшной. Она не столько в аде живет, сколько на этом свете. Дом ее избушка на курьих ножках, стоит и сама повертывается. Древние наши богатыри всегда её нахаживали лежащею на лавке; нос ее висит через грядку (шест в избе для вешания укрепленный). Сия старая колдунья не пешком ходит, но разъезжает по белу свету в железной ступе (т. е. колеснице самокатной) ; и когда она в ней прогуливается, то понуждает оную бежать скорее, ударяя железною же палицей или пестом. А чтоб для известных ей причин не видно было следов её, то заметаются они за нею особенными к ступе проделанными мелом и помелом.

Кикимора

Бог сна и ночных привидений. Их представляли себе множество; а по сему и можно их почесть за служителей и послов Ниевых. Происхождение им дают от рода человеческого; они живут так же и в домах; простолюдины верят, что они по ночам в потемках прядут, и хотя их самих нельзя видеть, но утверждают, что слышно движение веретена. В самом же деле, или кошка в то время курнычит, или червяки точат дерево, либо ползают тараканы. Впрочем, сии духи не опасны; они никому не причиняют зла, хотя иногда и беспокоят, однако ж не столько как домовые, которых простой народ считает самыми беспокойными проказниками. Кикиморы, по мнению тонких в сей материи знатоков, суть рода женского, и от сообщения с домовыми духами продолжают и свой и последних род. В домах живут они будучи туда посланы на урочное время; но отечество их преисподняя.

ВОДНЫЕ БОГИ

Царь морской

Владычество над морями препоручили идолопоклонствующие славяне особенному божеству, назвав его царем морским. Будучи столько же древен, как и самое море, имеет венец из морского папоротника; разъезжает по морям в раковине везомой морскими псами; в одной у него руке весло, знак укрощения волн, в другой же острога, знак их возбуждения. Обиталище его во глубине океяна, где чертоги и престол так изображены г. Ломоносовым:

В недосязаемой от смертных стороне,

Между высокими кремнистыми горами,

Что мы по зрению обыкли звать мелями,

Покрытый золотым песком простерся дол:

Столпы вокруг его огромные кристаллы,

По коим обвились прекрасные кораллы.

Главы их сложены из раковин витых,

Превосходящих цвет дуги меж туч густых,

Что кажет укротясь нам громовая буря;

Помост из аспида и чистого лазуря,

Палаты из одной изсечены горы;

Верхи под чешуей великих рыб бугры;

Уборы внутренни покров черепокожных

Бесчисленных зверей во глубине возможных.

Там трон жемчугами усыпанный янтарь,

На нем сидит волнам седым подобный Царь.

В заливы, в океан десницу простирает,

Сафирным скипетром водам повелевает.

Одежда царская, порфира и виссон,

Что сильные моря несут ему пред трон.

«Петриада»

Его особенно чтили поморские славяне, варяги, т. е. морские наездники, умоляя о счастливом по волнам плавании.

Чудо морское

Служитель и вестник Царя морского. Оный кажется быть совершенно подобен Тритону греков.

ПОЛУДУХИ

Сие общее название даю я таким мечтаемым существам, коих воображали себе ни совсем бестелесными, ни телесными, и кои как бы в своих стихиях обитали, иные же в лесах, в реках, в омутах и проч. Они суть:

ЛЕШИЕ, обитатели и хранители лесов. Сии особливого свойства. Когда идут по лесу, то равны с лесом, когда же по траве, равны с травою; а иногда являются они людям в образе человеческом.

ВОДЯНЫЕ ДУХИ, или Дедушки живут в глубоких местах рек, где имеют великолепные домы. Они уносят купающихся по тем местам людей, особливо же мальчиков, коих и приучают жить у себя в домах; а сии впоследствии времени заступают место сих Дедушек. Равно как и лешие уносят молодых детей, и, воспитав их в своих лесных обителях, делают по себе преемниками.

ДОМОВЫЕ, кои живут в домах и дворах. Ежели в котором дому Домовой полюбит хозяина, то кормит и холит его лошадей, о всем печется, и у самого хозяина бороду плетет в косы. Чей же дом не полюбит, там разоряет хозяина в корень, переводя у него скот, беспокоя его по ночам, и ломая все в доме.

РУСАЛКИ, полудухи женского рода. Живут они обыкновенно в речках, из которых часто выходят в красную погоду на берег, где сидя, чешут свои зеленые волосы гребнем; но лишь заприметят кого-либо идущего, тотчас бросаются на дно ручьев.

БОГАТЫРИ

Они почитаемы были не как боги, но как люди, одаренные перед прочими высшими дарами неба, или как у греков их полубоги. Таковы были:

ВОЛОТЫ, исполины непомерной величины и силы. Из сказок древних видно, что сверх силы, имели они еще дар неуязвимости. Впрочем заметить должно, что древние славяне под именем Волотов разумели римлян. Слава силы и могущества римского народа представила их воображению оных великанами; а потому и наделали себе из римлян особенных великорослых непобедимых существ.

ПОЛКАН, так же богатырь, но только чудного телосложения. Он до половины был муж; а от пояса до низа конь. Бегал крайне быстро; облечен был в латы; сражался стрелами. Кажется, что многие были Полканы.

СЛАВЯН. Князь славян, брат Вандала почитался полубогом. Ему приписывали силу, мужество и храбрость чрезмерные. Он по прибытии с своим родом и славянами построил на реке Волхов город Славянск; по разорении коего варягами, через несколько времени снова был сооружен, но уже под именем Детинца, по разрушении же Детинца, воздвигнут был на его месте Новгород.

ВОЛХВ С БРАТЬЯМИ. Волхв с братьями Волховцем и Рудотоком были дети Славена, все трое богатыри. Но Волхв был великий волшебник. Он не только разъезжал по реке Волхову, так по имени его названной, а до того именовавшейся рекою Мутною, и по Русскому морю, но даже плавал для добыч и в Варяжское море. Когда же он был в Славянске, то при приближении неприятелей, оборачиваясь в великого змея, ложился от берега до берега поперек реки, и тогда не только никто не мог проехать по оной, но даже и спастись не было возможности.

Озера: ИЛЬМЕР и СТУДЕНЕЦ

Реки: БУГ и ДОН

были обожаемы наравне с прочими божествами. Им посвящены были огромнейшие по берегам черные леса, куда под смертною казнею не только не отваживался заходить стрелок или птицелов для своих промыслов, а рыбак отнюдь не дерзал ловить рыбу, но и самую воду не иначе дозволялось из них черпать береговым жителям, как чтоб то были чисто убранные в цветные одежды молодые девы, которые брали воду с благоговением и глубоким молчанием. Сии красные молодицы верили, что священные леса преисполнены не скромными Духами, которые всякое громкое слово, как знак неуважения к божеству, переносили блюстителям языческой религии, а кроткие вздохи любви нашептывали в уши любовников их. В жертву им приносился предпочтительно тучный вол по цвету вод, когда оне ужасным ревом волн своих и завыванием свирепых ветров наводили ужас на людей, предрекавших себе из того пагубу. Храмов в честь обожаемых рек и озер древние славяне не строили; но священнодействия отправлялись обыкновенно на берегу. Великолепнейшие торжествования производились весною, когда воды, разрушив зимние свои оковы, являлись изумленным обожателям своим в полном величии. Народ падал ниц. Моления начинались. Погружали людей в воду с великими обрядами; энтузиасты же религии в жару усердия своего добровольно топились в священной реке или озере из благоговения. Отрывки, уцелевшие до нас из старинных рукописей и простонародных песен в честь водных божеств подтверждают сказанное мною здесь, а Ломоносов думает, что славяне и самое название бога произвели от священной реки Буга.

ХРАМ СВЕТОВИДА

Мерцана еще покоилась в объятиях Царя вод; Часы стерегли вход и выход из солнцева дому, и присноюный Световид на златом ложе покоился в объятиях Триглы, как Рурик с Олегом восходят на освещенный холм, где возносится храм Световида, храм возвеличенный и достойный бога славимого в нем! Первосвященник Световидов, Боговед, сопутствуемый жрецами, грядет ему во сретение. Рурик приступает ко вратам храма; но удивляется, видя их затворенными. «Они не могут быть отверсты,- говорит Боговед,- доколе первые лучи солнца не ударят в лицо бога; и тогда глас трубный возвестит присутствие его. Когда же последний луч сойдет с лица Световидова, глас заунывного рога и глухого бубна возвещают о сокрытии от нас благотворного светила. День мрачный в наших законах равен нощи».- Ночь была светлая и подобная зимнему дню, когда солнце слабыми лучами сквозь иней сияет.

Князь, в ожидании первых на обзоре лучей, пошел вокруг храма, желая осмотреть его. С долу он казался ему невелик; но Рурик удивился, нашедши его огромным. Он был окружностью в 1460 шагов. Двенадцать огромных яшмовых столпов кринфского чина поддерживали навес его кровли; оглавия их были из позлащенной меди. Триста шестьдесят окон и двенадцать врат заключались медными затворами. При каждых дверях стояли два жреца с трубами. На медных вратах изображались двенадцать знаменитых доброго бога подвигов; как для пользы нагих людей он произвел овна, который в то же мгновение устремился к ним, да предложил им свою волну; как, усмирив вола неукротимого и дав им во служение, изобрел для них плуг и все земледельческие орудия; как сражается и побеждает Черного бога, похитившего чад его, близнецов Дажбога и Зимцерлу.

Тамо видно Морское Чудо, чадо Чернобога, как оно, обратившись в великого рака, хочет похитить солнце; но опаленное жгучими его лучами, упадет - и сильным ударом своего хребта разбрызгивает как каплю текущий Волхов, и сделав в земле отверстие, производит море Русское. Здесь ужасный лев, с медным хвостом и алмазными зубами, похищает у Велеса скот, а сего бога приводит в трепет; но Световид разит его ударом златого самосека, берет хвост его (из коего родились полозы) и зубы, и помещает на небе, где доныне видим их и называем львом. Тут изображена любовь его с прекрасной Триглавою, и терзание Чернобога, влюбленного в нее. Световид, играя на гуслях, поет ей нежные стихи; она его венчает васильковым венком, а вокруг их пляшут Зимцерла, Лада, Сева и Мерцана. Румянощекая Дидилия с распущенными златистыми волосами, в алой легкой ризе, подносит им в алмазной чаше златый небесный мед, питие богов. Леля, сидя подле гуслей, слушает и лукаво улыбается. Дидо, взвившись в воздух, пускает тяжелые стрелы в Чернобога. Бел-бог, носяся над ними на облаке, приятно усмехается.

Там Перун держит великие весы, ниспущенные им с неба для решения жестокой распри между Белбогом и чадами его, И между Чернобогом и чадами его, когда начиналась между ими жестокая брань, долженствовавшая разрушить мир; когда Ний в неистовстве потрясал землю, извергая из нее пламя,- Чудо Морское колебало берегами, и Яга, дщерь Чернобога, вооруженная железною палицею, разъезжала на крылатой своей колеснице, и сбивала с мест горы. Но великий Перун желал примирить их и послал едину из служащих ему Молний, да возвестит волю его. Тогда род Белбога воссел в единую чашу весов, а род Чернобога в другую. Перун поднял весы, и чаша с Чернобогом вознеслась выше темных облаков; но чаша с чадами Белбога осталась на земли.- В другом месте видно было, как Световид поразил великого Скорпиона, когда сей похитил его дщерь Зимцерлу, оплакиваемую Даждьбогом. Ний, зря его, от страха сокрылся, и Световид возвратил Дажбогу его сестру и супругу. Но злобный Ний, отмщая ему за сие, ниспустил на землю ночь, лютые мразы, снеги, метелицы... Световид, поразив всех их златыми стрелами, прогнал назад в область Ния. Ний, пылая еще против него гневом, послал домового духа, да умертвит любимых коней его; но Световид создал сребророгатого и волносребристого смелого козла, и пустил для истребления сего духа.- На десятых дверях изображен бог света, лию ций с гор, из златых водоносов, обильную воду, от которой приемлют начало реки: Волга, Днепр, Двина, Дон, и славное озеро Ильмень. Он населяет их рыбами, пуская каждого рода по двоице. Завидуя сему, Морской Царь послал кита пожрать их; но Стриба поразил его тогда же изобретенною острогою, и вынув, положил на том месте, где стоит храм Световидов; холм составился из китового праха.- Таковы были изображения на дверях.

Храм сооружен был из светло-серого дикого камня. Свесы от стены до столпов измерялись двумя большими шагами, имея шесть ступеней восходу. Кровля, полушаром, состояла из вызолоченной меди. Посреди её стоял медный позолоченный истукан Световида; по краям на четыре стороны, поставлены были четыре истукана, изсеченные из мрамора. На востоке истукан Мерцаны, богини, властвующей над началом дня и предшествующей всегда Солнцу, дочери Дажбога и Зимцерлы, богини весны, супруги Царя Морского; её должность была отверзать Световиду врата небесного дому его, когда он показывался в мире.

Световид для отличия даровал ей венец из единыя звезды; и риза её златобагряна. Радость всегда блистала на румяных её ланитах, и она в пирах подносила богам небесный мед. Мерцана, равно как и Световид, присноюна. На юг поставлен был истукан Купалы, сына Мерцаны и Севы. Он имел вид молодого человека, в короткой и легкой одежде. Огонь плодотворения пылал в его очах; чему только касался, все рождало: не только звери, скоты, рыбы и гады, но даже. дерева и травы. Он имел обиталище на юге. Жертвовали ему возжением только прутьев, с песнями и плясками: чем изображались огнь плодотворный и веселость. В ногах у него кролик; в руке пламенеющий огонь; на голове венок из цветов, именуемых по его имени купальницами. Догода, брат его, есть из всех богов любезнейший, кротчайший и прекраснейший. Истукан Догодин стоял на западе.

У него развеваются по плечам волосы: венок из шипов; за плечами голубые крылья, и риза на нем тонкая голубая. Улыбка всегда на румяном его лице. Он столь всеми любим, что смело целует самую Ладу; в руках у него опахало. Свирепого Позвизда истукан стоял на севере. Лицо его в морщинах и сердито. Голова окутана лоскутом кожи белого медведя; борода замерзлая; одежда из оленьей кожи; ноги обуты в кожу гагачью. В руках держал он мех, в готовности развязать для излияния морозов, бурь, снегов, градов, дождей и непогод. Он считался богом всех ветров. Повествуют, что жилище его есть на краю северном, на горах Скандинавских, где он имеет свой престол, и где у него множество детей, подобно ему жестоких. Сей бог, будучи сын Сильнобога, увеселяется, воздымая бури, потопляя корабли, ломая деревья, посылая всюду мразы и непогоды.

Он требует почасту себе в жертву людей.- Таковы были четыре истукана, стоявшие на кровле храма. На холме же расставлено было соразмерным образом до трехсот пятидесяти треугольных жертвенников. Между тем, как Рурик рассматривал и вопрошал Боговеда о значении виденного им, раздался глас труб от двенадцати врат и врата отверзлися...Великий первосвященник Боговед вступил во врата западные одному ему предназначенные для входа.- Рурик с Олегом входят в храм через врата восточные, и божественный страх объемлет их душу: они зрят лице Световида, сияющее яко медь в горниле. Великий первосвященник - по обыкновению одетый в четыре тонкие хитона, один другого длиннее: в багряный, зеленый, желтый и белый; в опаясании, на коем искусно вышиты двенадцать подвигов Световида; в златом венце, украшенном семью драгоценными камнями,- держал в руке златую чашу, исполненную чистейшего винного духа. Двенадцать окружающих его жрецов держали великую сребряную лохань, у коей были три разные ноги: одна наподобие орла, другая - вола, и третья - кита.

Прочие жрецы составляли семь поющих ликов и двенадцать ликов в трубы и роги трубящих и биющих в бубны, и четыре лика на струнах и гуслях играющие. Тогда великий первосвященник, подошел к престолу, стал на колени, и вознесши златую чашу, читал молитвы; после прикоснулся чашею к рогу, находящемуся в руке Световида: дух винный воспылал, и потряслися своды от гласа труб и рогов, от звука бубнов, от звона струн, гуслей и орудий, и от гласов певцов, восклицавших: «слава!» Между тем Боговед поднес пылающую чашу Князю, который приняв ее, излил в серебряную лохань,- и взвилося перед богом лазуревое пламя жертвы благоугодной. И тогда семь ликов, хотя кругом один по единому, предводимые первым песнотворцем, тако воспели:

ПЕРВЫЙ ЛИК И ОБОРОТ

Ясен месяц во полуночи,

Звезды ярко блестят нощию,

Месяц серебрит воды темныя,

Звезды златят небо синее;

ВТОРОЙ ЛИК И ОБОРОТ

Греет оно и питает нас;

Позвизд его устрашается;

Взглянет - Зимерзла бежит от

глаз,-

И Зимцерла к нам спускается.

Как благодательно для нас оно!

ТРЕТИЙ ЛИК И ОБОРОТ

При востоке его видеть радостно:

Когда на обзоре появляется,

Дверь златая тогда отверзается

Веденных чертогов его.

Он из терема идет высокого,

Из высокого, из небесного,

Как могучий витязь с победою.

Световид! Мы тебе поклоняемся!

ЧЕТВЕРТЫЙ ЛИК И ОБОРОТ

Как здесь вся тварь весела,

Встретив отца и царя!

Главы подъемлют дерева;

Освежились цветок и трава;

Птички порхают, поют,

Славу и честь воздают,

Имя твое вознося.

ПЯТЫЙ ЛИК И ОБОРОТ

От радости трепещут

Поля стеклистых вод;

Льды светлы искры мещут,

Узря его приход...

Ему лес поклоняется,

Сырбор к земле преклоняется;

Листьев ветр не шевелит,

И дуброва не шумит;

Рек пороги лишь гласят:

«Велик, велик Световид!»

ШЕСТОЙ ЛИК И ОБОРОТ

Боги велики; но страшен Перун!

Ужас наводит тяжела стопа,

Как он, в предшествии страшной

грозы,

Мраком одеян, вихрьми повит,

Грозныя тучи ведет за собою;

Ступит на облак - огнь из-под стоп;

Ризой махнет - побагровеет твердь;

Взглянет на землю - трепещет земля;

Взглянет на море - пеной кипит;

Клонятся горы былинкой пред ним.

Страшный свой гнев ты от нас

отврати!..

Бросив горсть града во тысячу мер,

Только ступил, уж за тысячу верст;

Лишь от пяты его облак зардел,

Сильна стопа звук глухой издала

(Он землю и море потряс)

И се последняя сверкнула пола!..

Тихий, любезный Световид!

возвратися,

Нас беспомощных и сирых утешь!..

Мило, как он оскабляется нам,

Шевствуя в бедствах утешить людей.

СЕДЬМОЙ ЛИК И ОБОРОТ

Почитаемы небожители

За их доблести и могущество;

Но всех доблестей превосходнее

Добродетель с милостью, с кротостью;

В милосердии всемогущество,

Всемогущество Световидово.

Царю звезд, тебе покланяемся,

Пред тобою мы повергаемся! -

ХОР

Только греет одно солнце ясное.

Как благодетельно к нам оно!

Световид! Мы тебе поклоняемся,

Имя твое вознося.

Коль велик, велик Световид,

Шевствуя в бедствах утешить

людей!

Царю звезд, тебе поклоняемся,

Пред тобою мы повергаемся!

Посем двенадцать ликов, играющих на трубах, рогах и бубнах, окружили внутренность храма, воспевая в честь Световида торжественные песни.

Скончалось громкое трубоглашение, и вошли четыре младые девы; у каждой в руках по кошнице. Одна была в багряном платье, имея через плечо голубое перепоясание; голова убрана лиственными шипками. Другая в зеленом, имея перевязь красную, на голове венок из миртов; третья в златоцветном, имея венок из класов и багровую перевязь; четвертая в белом платье, в серебряном увясле (диадеме), перевязь золотая. Первая, став на колена, и вынув из кошницы цветы, рассыпала их пред Световидом; другая предложила разные плоды; третия класы и виноград; четвертая златый венец. Вскоре струнное играние и пение началося, и каждый лик сперва играл особенно, и каждая дева перед Световидом плясала; потом все четыре лика, соединяясь, играли песни, и четыре девы плясали.

Лицо Световида становилося светлее; по окончании пляски истукан поколебался. Первосвященник, двенадцать жрецов, ликовствующие, певцы, игратели, трубогласители, предстоящие пророки и творцы пали на землю; и тогда рек Световид:

Имя твое есть от запада и до востока,

И от предел моих к северу твой есть предел;

Слава твоя да наполнит вселенную;

Яко песок на берегу, тако пламя твое;

Тысячью лет изочту я твой век;

И да поклонится всякий тебе человек!

Песнотворцы собрали глаголы сии, написали на златой доске и вручили Рурику: он, прочитав их, отдал для истолкования пророкам.

Тогда лицо Световидово утратило сияние, и лики возгласили отшествие на трубах, рогах и бубнах. Щедрый и набожный Рурик велел на всех жертвенниках принести Световиду по белому волу и жертвенные мяса разделить войску и народу.- Олег шествовал исполнить сие; великий же князь с Боговедом пошел в чертог свой, для собеседования с первосвященником о всем виденном, и для сведения от него сущности веры славян.

Тема «Верования восточных славян» для меня интересна, поскольку язычество - это неотъемлемая часть истории нашей страны - загадочная, появляющаяся то в рок-композициях, то в произведениях художественной литературы, в изданиях по искусству, то, поведанная кем-нибудь из бабушек и дедушек в качестве «того, что прадеды рассказывали» и, насколько я поняла, волнующая не только меня, как праздного дилетанта, но, как оказалось, занимающая умы множества современных людей, считающих, что язычество вовсе не в прошлом.

Важнейшей культурной предпосылкой истории российской цивилизации являются верования восточных славян. Они были связаны с преимущественно аграрным, сельскохозяйственным характером производства в 6-9 вв. и родоплеменным характером общества, разделенного по принципу родства и соседства

Языческая религия соответствовала эпохе первобытнообщинного строя у восточных славян. Славянское язычество - это целый комплекс верований, представлений, обрядов, который пришел из древнейших времен и в котором отразилась полнейшая зависимость древних людей от сил природы. Это политеистические верования и обряды, бытовавшие у славян до принятия монотеистической религии - христианства.

Термин «язычество» появился в древнерусском языке уже после принятия христианства для обозначения всех дохристианских и нехристианских культов и использовался православными проповедниками. Другими словами, термин «язычество» является условным и обозначает не какие-либо конкретные верования, а любую традиционную народную религию. В современной научной литературе чаще используется термин «политеизм» (от греческого polys - многочисленный, и theos - бог; т.е. многобожие, вера во многих богов).

Язычество принадлежит к архаическому типу культуры, сильно отличающемуся от традиционного и современного типов. От мировых религий древнее язычество тем, что несовершенство человека не связывалось с его отпадением от божественного идеала (грехопадением). Несовершенство считалось качеством, внутренне присущим всему миру, как земному, так и небесному, как миру повседневности, так и миру таинственных сил природы. В сущности, человек был сам одной из таких сил. Чтобы добиться выполнения своей воли, он мог напугать и заставить подчиняться себе домового или лешего, а люди, обладающие колдовской силой, как, например, жрецы-волхвы или вожди племен, могли управлять силами природы: насылать и предотвращать дождь, болезнь, неурожай, голод, обеспечить победу в войне.

Это мировоззрение создавало довольно уютный образ мира, в котором не было неразрешимых противоречий, не было того разрыва между повседневностью и идеалом, человеком и Богом, появление которого в великих культурах Востока и Греции в 8-2 веках до нашей эры позволило философу К. Ясперсу назвать это время «осевым», разделяющим историю человечества. Духовная революция «осевого времени» вызвала у людей потребность стремиться к идеалу, искать «спасения» от своего несовершенства. С ней связано появление мировых религий и великих философских учений, традиционной культуры. Славяне в дохристианский период не обладали религией, единой для всех племен. Однако их представления о природе, окружающем мире, властвующих в нем стихиях очень близки друг другу. Это позволяет говорить о существовании у древних славян особой народной веры, т. е. ЯЗЫЧЕСТВА. Язычество - это национальная религия. В отличие от великих мировых религий, христианства, ислама и буддизма, не признающих национальных границ, язычество обращено только к славянам, или только к германцам, или только к кельтам и т.д., воспринимая каждый народ как родовую семейную общность и противопоставляя его остальному миру.

Религия восточных славян поразительно сходна с первоначальной религией арийских племен: она состояла в поклонении физическим божествам, явлениям природы и душам усопших, родовым, домашним гениям; следов героического элемента, так сильно развивающего антропоморфизм мы не замечаем у наших славян - знак того, что между ними не образовывались завоевательные дружины под начальством вождей-героев и что переселения их совершались не в дружинной, а в родовой форме.

Всего этого восточные славяне до 10 века не знали. Их мир был населен множеством странных существ, олицетворявших силы природы. Боги и духи находились везде: в дожде, в солнце, в лесу, под порогом дома, в воде, на земле. Славяне старались со всеми найти общий язык, умилостивить одних и напугать других. Это были местные божества, исчислявшиеся десятками и сотнями. Они, как и люди, были добрыми, и злыми, простодушными и хитрыми. Одни помогали человеку в достижении его целей, другие, напротив, препятствовали. В них не было ничего от всемогущества и совершенства христианского Бога. Для того, чтобы общаться с языческими богами, не нужно было бороться за духовную чистоту, как это делали христианские монахи, а нужно было лишь знать определенные технические приемы: обряды, молитвы, заговоры.

Возникнув в глубокой древности, когда еще только начало формироваться человеческое сознание, славянское язычество не осталось окаменевшим, а развивалось вместе с первобытным обществом. В 12 веке были составлены интересные заметки о развитии языческих верований у древних славян: «Слово о том, как языческие народы поклонялись идолам и приносили им жертвы». Его автор разделил историю славянских верований на три периода: сначала славяне приносили жертвы упырям и берегиням (в других источниках? пишется «берегыны»); затем они начали «трапезу ставити» Роду и рожаницам; наконец, в поздний период язычества они стали молиться Перуну.(данная периодизация имеет место в учебной книге для 10-11 классов общеобразовательных учреждений, И.Н. Ионов «Российская цивилизация, 9-начало 20 в.» ? М.: Просвещение, 1995).

Другой источник (А. Лукутин «История. 9-11 выпускные классы», М.: АСТ-ПРЕСС ШКОЛА, 2006) приводит следующие данные: ученые отмечают 4 этапа в развитии славянского язычества.

Первый этап соответствует эпохе каменного века, славяне приносили жертвы «упырям» и «берегынам». Упыри и берегини - это злые и добрые местные боги. Упыри - это вампиры, оборотни, русалки, лешие. Обычно это бывшие люди, умершие не своей смертью, не погребенные и мстящие за это живым. С ними можно бороться, зная охранительные обряды. Особенно часто упыри населяли отдаленные, малопосещаемые места: леса и реки. В деревнях их искали в колодцах. Христианские священники долго еще обвиняли крестьян, что они «жрут (молятся) бесам и болотам и колодезям». Берегини были добрыми божествами. До наших времен, дошло, например, представление о домовом, который может быть и злым, и добрым - в зависимости от того, как его умилостивишь. Н.М. Карамзин писал в «Истории государства Российского»: «В суеверных преданиях народа русского открываем также некоторые следы древнего славянского богопочитания: доныне простые люди говорят у нас о леших, которые видом подобны сатирам, живут будто бы в темноте лесов, равняются с деревьями и травой, ужасают странников, обходят их кругом и сбивают с пути, о русалках, или нимфах дубрав (где они бегают с распущенными волосами, особенно перед Троицыным днем), о благодетельных и злых домовых, о кикиморах».

Позднее, когда у древних славян совершился переход от кочевого к оседлому образу жизни, когда появилось земледелие, - зародился культ Рода и Рожаниц, божеств плодородия, который связан с развитием родового строя и сельского хозяйства у славян. В Роде одновременно олицетворялись силы плодородия земли и единство поколений людей. Ведь плодородие земли, по верованиям славян, обеспечивают предки, и если земля не плодоносит, то жертву надо приносить именно им. Языческое представление о единстве мира проявлялось и в том, что способность человека производить потомство считалось стимулирующей творческие силы природы.

Поэтому весенние праздники в честь Рода и Рожаниц сопровождались всеобщим пьянством («не в закон, но в упой» и непристойностями. На этой стадии развития языческих верований появляются попытки изобразить богов в человекоподобном виде.

Показательно, что уже после принятия христианства крестьянки молились Рожаницам наравне с христианской Богородицей. Согласно поверьям древних славян, Род - это творец всей Вселенной. Он «вдувал» в людей жизнь, повелевал небом, дождем, огнем, посылал на землю молнии. Известный историк Б.А. Рыбаков в своем труде «История. Начальные века русской истории» так пишет о Роде: «Бог Род был верховным божеством неба и вселенной. Его сравнивали с Озирисом, Баад-Гадом и библейским Саваофом. Это было божество более значительное, чем сменивший его дружинно-княжеский Перун». А вот еще интересная версия его же: «На Днепре в 120 км от Киева, в устье реки Роси был город Родень, от которого ныне осталось городище на высокой горе - Княжья Горе.

Судя по местоположению в середине ареала древностей русов 6-7 веков, Родень мог быть племенным центром русов и называться по имени главнейшего бога древних славян - Рода... Такое допущение вполне объяснило бы летописную фразу (возможно, взятую из греческих источников 9 века) «Роди же, нарицаеми Руси...». Название союза племен по общему божеству прослеживается и в имени Кривичей, названных по древнему туземному (литовскому) богу Криве - Кривейте. Русы на реке Роси могли получить свое имя от бога Рода, местом культа которого был Родень на Роси».

Постепенно многие функции Рода перешли в ведение других богов.

У Рода появились помощники - Ярило и Купала.

Ярило олицетворял весну пробуждающуюся. Славянам он представлялся в виде молодого красивого юноши, который ездил по полям и селениям на белом коне и в белой мантии.

Купала рассматривался как плодотворящее божество лета. Его день отмечался 24 июня, а предшествовали ему «русалии» - торжества, посвященные нимфам полей и вод.

Поклонение богу Велесу (Волосу), покровителю скота и скотоводства, возникло в период, когда древние славяне научились приручать диких животных. Считалось, что этот бог способствовал накоплению богатства.

В 8-9 веках складывается «божественная» картина, где каждому божеству есть свое место:

Сварог - властелин неба, которому подчиняется вся Вселенная (его можно сравнить с Зевсом у древних греков). У Сварога было несколько детей.

Сварожич, сын Сварога, - бог огня, покровитель кузнецов и кузнечного дела, а также ювелиров.

Дажьбог - сын (по другой версии - дочь) Сварога, олицетворяющий собой солнце. По славянским поверьям, Дажьбог живет далеко на востоке, в стране вечного лета. Каждое утро на своей светозарной колеснице Дажьбог совершает круговой объезд по небу.

Хорс - божество, близко стоящее к Дажьбогу и непосредственно с ним связанное. Он представлялся белым конем, также совершающим свой бег над землей с востока на запад.

Стрибог - бог ветра, бури, урагана и вообще всякой непогоды. Ему поклонялись люди, чья деятельность зависела от погодных условий: земледельцы, путники, моряки и т.п.

Мокошь (Макошь) - покровительница женщин, женского рукоделия, а также торговли, мать урожая, богиня земли.

Симаргл (Семаргл) - представлялся священным крылатым псом. В назначении этого божества разобраться не удалось до конца. Ясно только, что он был божеством низшего порядка, крылатый пес, который охранял семена и посевы, считался богом подземного царства. (Симаргл и Хорос, или Хорс, упоминаемые в «Повести временных лет» видимо являются иранскими божествами, занесенными на Русь хорезмской гвардией, нанятой хазарами).

Со временем, когда военные походы заняли значительное место в жизни восточных славян, одним из самых почитаемых богов становится Перун - повелитель грома и молний, покровитель князя, дружинников и вообще военного дела.

Явление грозы, молнии есть самое поразительное из явлений природы; немудрено, что первобытный человек дал ему первое место среди всех других явлений: человек не мог не заметить благотворного влияния грозы на жизнь природы, не мог не заметить, что свет молнии независимо во всякое время обнаруживает свое могущество, тогда как, например, действие солнца ограничено, подвержено известному закону и может обнаружиться только в известное время, уступая владычество другому, противоположному и, следовательно, враждебному, началу - мраку; солнце затмевалось, погибало в глазах человека, а молния никогда в глазах его не теряла могущества, не побеждалась другим началом, ведь свет молнии сопровождается обыкновенно живительным для природы дождем - отсюда необходимое представление, что Перун ниспосылает дождь жаждущей природе, которая без него погибла бы от жгучих лучей солнца. Таким образом молния являлась для первобытного человека силою производящею, с характером божества высшего, действующего, правящего по преимуществу, умеряющего, исправляющего вред, наносимый другими божествами, тогда как солнце, например, и для поклоняющегося ему язычника являлось чем-то страдательным, подчиненным. Наконец, значение верховного божества-правителя молния получала в глазах язычника по причине своей страшной карательной силы, действующей быстро и непосредственно.

Постепенно Перун захватывает верховную власть над остальными языческими богами, оттесняя на второй план Сварога. За последним остается право покровительствовать ремесленникам, занимающимся обработкой металлов.

Клятва оружием, Перуном и Велесом известна уже из рассказа о договоре 911 г. между киевским князем Олегом (882-912) и византийцами.

В «Повести временных лет» под 980 г. говорится о том, что киевский князь Владимир Святославич, захватив Киев и начав в нем княжить, еще до крещения Руси поставил на Горе, недалеко от княжеского дворца, деревянные идолы богов: Перуна, Хорса, Дажьбога, Стрибога, Симаргла, Мокоши. Однако среди богов не было Рода, Рожаниц, Сварога, Сварожича и Волоса. Ученые объясняют такой выбор князя тем, что языческий пантеон Владимира был предназначен для моления не простых людей, а киевской знати, которая проживала на Горе и предпочитала поклоняться своим богам.

Славянский языческий мир удивительно поэтичен, пронизан волшебством и верой в то, что вся окружающая нас природа живая. Наши далекие предки поклонялись стихиям, верили в родство людей с животными и были убеждены, что зверь-прародитель их рода всегда покровительствует своим человеческим потомкам. Славяне-язычники приносили многочисленные жертвы, чаще всего выделяя часть из своей добычи на охоте, улова рыбы или урожая божествам, добрым и злым духам, населявшим окружающий мир. Каждое славянское племя молилось своим особо почитаемым богам, но зачастую они отличались только произношением имен.

Сохранилось крайне мало сведений о язычестве древних славян. О верховных славянских богах в большинстве случаев известно из позднейших христианских поучений против них. Говоря о язычниках, митрополит Макарий в XVII в. писал: «Скверные мольбища их: лес, и камни, и реки, и болота, и источники, и горы, и холмы, солнце и месяц, и звезды, и озера. И проще говоря - всему существующему поклонялись яко Богу, и чтили, и жертвы приносили». Обожествляя окружающий мир, славяне как бы концентрируют все свои разрозненные верования вокруг трех главных явлений в их первобытной жизни: охоты, земледелия и домашнего хозяйства. Лес, поле и дом - вот три столпа славянского мироздания, вокруг которых и формируется вся языческая славянская мифология, в славянском язычестве отражается и выражается весь жизненный путь крестьянина-общинника: цикл сельскохозяйственных работ, домашний быт, свадьбы, похороны и т.д.

Очень распространены были охотничьи верования.

В первобытную эпоху лес не только дарил славянам возможность выжить, добыть пропитание, построить прочное жилище, обогреть его огнем, топливо для которого в изобилии имелось вокруг, но и наделял их особыми представлениями о своем происхождении. Охотничьи роды и племена верили в то, что их отдаленными предками были дикие животные, обладающие сверхъестественными магическими способностями. Таких животных считали великими божествами и поклонялись их тотемам, т. е. священным изображениям, оберегавшим род. У каждого племени был свой тотем.

Важнейшим божеством лесного пантеона древних славян был МЕДВЕДЬ. Его могучий образ воспринимался как образ великого хозяина леса - самого сильного зверя. Истинное имя этого зверя навсегда утрачено, т. к. не произносилось вслух и, видимо, было известно только жрецам. Этим священным непроизносимым именем скреплялись клятвы и договоры. В быту же охотники именовали своего бога «медоед», откуда и произошло название «медведь». Древний корень «бер», сохранившийся в слове «берлога», т. е. логово бера, звучит так же, как и скандинавское слово «бер» - медведь, и означает «бурый».

Чрезвычайно распространен, особенно у северных славян, был культ ВОЛКА. Во время праздников и важных обрядов, посвященных этому животному, мужчины племени наряжались в волчьи шкуры. Волк воспринимался пожирателем злых духов, недаром жрецы волчьего культа и даже простые воины из «волчьих» племен считались хорошими врачевателями. Имя могущественного покровителя было настолько священно, что его запрещалось произносить вслух. Вместо него волка обозначали эпитетом «лютый». Отсюда и название одного из крупных славянских племен «лютичи». Женское начало, всегда связанное с плодородием, в лесную эпоху олицетворяла великая богиня ОЛЕНИХА или ЛОСИХА. В отличие от реальных самок оленей и лосей, богиня обладала рогами, что также заставляет вспомнить о корове. Рога считались символами солнечных лучей, поэтому они были оберегом от темных сил и прикреплялись над входом в жилище.

И охотники, и земледельцы почитали КОНЯ. Солнце они представляли в образе Золотого Коня, бегущего по небесам. Образ солнца-коня сохранился в убранстве русской избы, украшенной коньком с одной или двумя конскими головами. Амулеты с изображением конской головы, а позднее просто подкова считались солнечными символами и воспринимались как могучие обереги.

Соответственно верованиям языческим были и обряды тех далеких лет. Например, обряды культа предков (поклонение душам и гениям усопших). В старинных русских памятниках средоточием этого культа является со значением охранителя родичей род со своими рожаницами, т.е. дед с бабушками, - намек на господствовавшее некогда между славянами многоженство. Тот же обоготворенный предок чествовался под именем чура, в церковно-славянской форме щура ; эта форма доселе уцелела в сложном слове пращур. Значение этого деда-родоначальника как охранителя всех родичей доселе сохранилось в заклинании от нечистой силы или неожиданной опасности: чур меня! т.е. храни меня, дед. Охраняя родичей от злого лиха, чур оберегал и их родовое достояние. Предание, оставившее следы в языке, придает чуру значение, одинаковое с римским Термом, значение оберегателя родовых полей и границ. Нарушение межи, надлежащей границы, законной меры мы и теперь выражаем словом чересчур, значит, чур - мера, граница. Этим значением чура можно, кажется объяснить одну черту погребального обряда у русских славян, как его описывает Начальная летопись. Покойника, совершив над ним тризну, сжигали, кости его собирали в малую посудину и ставили на столбе на распутиях, где скрещиваются пути, т.е. сходятся межи разных владений. Придорожные столбы - это межевые знаки, охранявшие границы родового поля или дедовой усадьбы. Отсюда суеверный страх, овладевавший русским человеком на перекрестках: здесь, на нейтральной почве родич чувствовал себя на чужбине, не дома, за пределами родного поля, вне сферы мощи своих охранительных чуров.

Младенчествующий народ не мог понимать духовного существования за гробом и представлял души усопших праотцов доступными для всех ощущений этого белого света; думали, что зима - это время ночи, мрака для душ усопших, но как скоро весна начинает сменять зиму, то прекращается и ночной путь для душ, которые поднимаются к небесному свету, луне и прочим, восстают к новой жизни. В первый праздник новорожденного солнца, в первую зимнюю Коляду (праздник, совпадающий теперь с праздником рождества Христова), мертвые уже вставали из гробов и устрашали живых - отсюда и теперь время святок считается временем странствования духов.

Существенный обряд праздника состоит в хождении славить божество и сбирать подаяние, как видно, во времена языческие приношения собирались для общей жертвы.

Масленица - весенний праздник солнца есть вместе с тем и поминовенная неделя, на что прямо указывает и употребление блинцов, поминовенного кушанья. С древней Масленицы живые здороваются с усопшими, посещают их могилы, и праздник Красной горки соединяется с Радуницею, праздником света, солнца для умерших, считается, что души покойников встают из темниц во время поминовения и разделяют поминовенную пищу вместе с принесшим.

Итак, весну встречают на Красной горке, обыкновенно начинают хороводы, религиозное значение которых и отношение к солнцу не подлежит сомнению. Время воскресения всей природы и усиления желаний считалось самым приличным временем для заключения брака и для поздравления молодых супругов: это поздравление известно под именем вьюнитства. Долгая борьба с праздником Масленицы Церкви завершилась в конце концов лишь выведением его за сроки Великого поста перед Пасхой. Однако языческий характер праздника сохранился. По поверьям одних славянских племен, в масленичные дни божество зимы Морана уступает свою власть божеству весны Ладе. По другим поверьям, это праздник смерти и воскресения богини плодородия Масленицы или Костромы, соломенное изображение которой сжигали в конце праздника, а образовавшиеся угли разбрасывали по озимым посевам.

Важным было значение игр и смеха во время Святок и Масленицы. Особенно характерны в этом смысле игры в свадьбы, взятие снежных городков. Смех носил при этом ритуальный характер: он должен был обеспечивать веселье и урожай на весь следующий год. Сложнее было отношение к сожжению Масленицы. По обычаю часть людей должна была плакать в это время, а другая смеяться. Этот обряд выражает идею бессмертия творческих сил природы, отсутствия смерти.

С нынешним христианским праздником Пасхи связан обычай посещать могилы покойных родственников, однако это - отголоски языческого праздника, приходившегося на время перед пахотой. Он был связан со стремлением крестьян добиться поддержки со стороны мертвых предков в пробуждении плодоносных сил земли, обеспечении урожая. Время после Пасхи было известно как навий праздник, то есть праздник мертвых. В это время на могилах катали вареные яйца, лили на них масло, вино, пиво. Все это были жертвы, которые должны были напомнить мертвым об их родственных связях и долге перед живыми. Кстати, такие жертвоприношения в течение весны и лета производились неоднократно; церковь же превратила их впоследствии в празднование родительских суббот, посещение кладбища, сопровождаемое поминовением усопших.

В непосредственной связи с верованием, что весною души умерших встают для наслаждения новой жизнью природы, находится праздник русалок, или русалья неделя. Русалки вовсе не суть речные или какие бы то ни было нимфы; имя их не происходит от русла, но от русый (т.е. светлый, ясный); русалки - это души умерших, выходящие весною насладиться ожившею природой. Русалки появляются со Страстного четверга, как только покроются луга весенней водою, распустятся вербы. Если они и представляются прекрасными, то всегда носят на себе отпечаток безжизненности, бледности.

С.М. Соловьев так писал о русалках: «Огни, выходящие из могил, суть огни русалок, они бегают по полям, приговаривая: «Бух! Бух! Соломенный дух. Мене мати породила, некрещену положила». Русалки до Троицина дня живут в водах, на берега выходят только поиграть, а ведь у всех языческих народов водный путь считался проводником в подземное царство и из него назад, поэтому русалки и появляются в реках, у колодцев. А вот уже с Троицина дня русалки перебирались в лес, на деревья - любимое место пребывания душ до смерти. Русальи игры - это игры в честь мертвых, на что указывает переряживание, маски - обряд, который не у одних славян был необходим при празднике теням умерших, поскольку человеку свойственно представлять мертвеца чем-то страшным, безобразным и думать, что особенно души злых людей превращаются в страшные и безобразные существа.

У русских славян главным праздником русалок был Семик - великий день русалок, в который и совершались проводы их. А конец русальей недели - Троицын день - был окончательным праздником русалок, в этот день русалки по преданию падают с деревьев - для них заканчивается пора наслаждений весенних. В первый понедельник Петрова дня бывало в некоторых местах славянских и игрище - провожание русалок в могилы. Кстати, Семик считался девичьим праздником, посвящался Яриле и Ладе, богине семейного согласия. В это время убирали лентами молодую березку - священное дерево Лады и украшали березовыми ветками дома. Девушки шли в лес плести венки из цветов, водить хороводы и петь обрядовые песни. В четверг семицкой недели, после обеда, в разгар праздника проходил смотр невест. По вечерам молодежь «гоняла русалок» - играли в горелки со стеблями полыни или лютика в руках. По поверью, эти травы предохраняли от козней нечистой силы. В последний день березу срубали, а девичьи венки пускали по реке. У кого венок уплывет далеко - той скоро замуж. За веселье и гадания семицкую неделю, которую праздновали еще в прошлом веке, называют зелеными святками.

24 июня праздновался большой праздник, который дошел до нас как Иванов день, или Иван Купала. Этот праздник, впрочем, как и Масленица, и Коляда - общий, т.е. не только для всех славянских, но и для чужеплеменных народов. Хотя по обрядам праздника можно догадаться, что относится он к трем стихийным божествам - обоим Сварожичам, солнцу и огню, и воде, но можно отнести его и к одному солнцу. Ночь на Иванов день сопровождалась собиранием трав, которым приписывалась чудодейственная сила; купанием (т.к. солнце, по верованиям славян, производя чудодейственное влияние на все, производило его и на воду) - ведь купание во время летнего солнцестояния целительно; зажиганием костров и прыганием через них, ведь по прыжку судили об удаче в супружестве (кроме того зажигание костров необходимо для жертвоприношений). И в летний праздник повторяется обряд истребления чучела Мары - холода и смерти: ее топят в воде или сжигают, (Ионов называет ее богиней весны Ладой. Солнце же, дающее жизнь и рост всему существующему, должно было являться силой, возбуждающей естественные желания, - отсюда празднество Купалы было соединено с празднеством Ярилы, кстати в его то преимущественно и происходили некоторые негативные (по мнению позднейшего духовенства) явления, например - умыкание девиц. Иван Купала считался, да и сейчас тоже самым известным и колдовским из языческих праздников.

Вот главные первоначальные черты верований восточных славян. С течением времени они могли и искажаться: одно и то же божество у различных племен носило разные названия; после, при сближении племен, различные названия могли явиться уже различными божествами. Стихийные божества первоначально не имели пола и потому после легко меняли его: например, солнце легко могло быть и мужского и женского пола, и мужем и женою месяца.

С.М. Соловьев считает, что главными исказителями первоначальной религии народа являлись всегда и везде жрецы и художники и именно поэтому у наших восточных славян, у которых не было класса жрецов и не был распространен обычай изображать божества идеализированными, религия сохранилась в гораздо большей простоте. Летописи молчат о существовании храмов и жрецов у восточных славян (а ведь если бы храмы существовали, это обязательно отразилось бы в летописях, как и разрушение оных).

У восточных славян не было жреческого класса, зато были волхвы, гадатели, кудесники, ведуны и ведьмы. О волхвах славянских известно очень мало, но нет сомнений, что они имели тесную связь с волхвами финскими по близкому соседству и союзничеству этих двух народов, тем более, что после принятия христианства, волхвы, преимущественно являются на финском севере и оттуда мутят славянское народонаселение (а финское племя испокон отличалось наклонностью к волшебству, искони славилось им: у финнов было развито преимущественно о злых божествах, о злых духах и о сообщениях с ними.

Итак, волхвы - это древнерусское название служителей языческих культов. Впервые они упомянуты в летописи в 912 году: один из волхвов предсказал смерть киевского князя Олега от его же коня. Под 1071 г. повествуется о волнениях в Ростовской земле во время голода, во главе которых стояли два волхва. Позднее волхвами называли звездочетов, чародеев, «чернокнижников» - т.е людей, владеющих некими тайными знаниями, гадающих по «отреченным книгам». В христианской традиции считалось, что даром предсказания и чудотворения волхвов наделили бесы. Волхование позднее было запрещено решениями Стоглавого собора, их подвергали преследованиям, наказаниям, гонениям, казням.

Языческие боги были, прежде всего, местными божествами и насаждение их культа в других племенных землях (например, культа Перуна в Новгороде) удавалось не всегда. На этой основе немыслимо было достичь духовного единства населения страны, без которого невозможно создание прочного государства.

Языческая религия постепенно переставала быть связующим звеном между различными социальными группами в Киевской Руси. Рано или поздно должна была уступить место другой религии, которая могла бы в той или иной мере удовлетворить интересы всех социальных прослоек.

Языческие верования не пользовались авторитетом и в ближайших к Руси странах: христианской Византии, иудейской Хазарии и принявшем ислам Булгаре. Для того, чтобы иметь с ними равноправные отношения, нужно было примкнуть к одной из великих, мировых религий. Собственно, это и произошло. Вышеупомянутый Владимир 1 Святославич около 987-88 г. принял христианство и стал насаждать новую религию, призвав на помощь греческих священников.

У гонимого язычества был один путь: сначала на окраины Руси, а потом в уголки людских душ, в подсознание, чтобы там остаться, видимо, навсегда, как бы ни называли его: суеверием, пережитками прошлой веры и т.д.

А если задуматься, то насколько новое является действительно новым, а старое - безвозвратно устаревшим?

Язычество оказало существенное влияние на формирование христианского культа и обрядности. Например, между Рождеством и Крещением есть дохристианские Святки. Языческая Масленица стала преддверием Великого Поста. В христианскую Пасху вплелись языческие поминальные обряды, а также древнеславянский культ хлеба, в праздник Троицы - культ березы и травы, а также другие элементы древнеславянского Семика. Праздник Преображения Господня совместился с праздником собирания плодов и получил название Яблочный Спас. Языческое влияние иногда прослеживается в орнаментах памятников древнерусского храмового строительства - солярные (солнечные) знаки, декоративная резьба и др. Языческие верования оставляли след в памятниках литературного и устного народного творчества, особенно в эпосе, былинах, песнях. На уровне бытовых суеверий язычество сохранялось, постоянно оставаясь средством мифологического освоения человеком природы.

Очень интересным считаю данные, с которыми я ознакомилась, готовясь к написанию данной контрольной работы. Оказывается, язычество - это не только прошлое нашей страны (я не имею в виду остаточные явления, которые сохранились в праздниках и т.д.). Это действующая поныне религия! Поскольку нижеследующие данные (которые, каюсь я нашла в интернете) повергли меня в шок, я решила привести их в своей контрольной работе (в кавычках, ибо это цитаты).

«В настоящее время в России действует целый ряд языческих движений и общин, ставящих своей целью возрождение исконной русской веры. Несмотря на то, что общая численность их членов значительно меньше числа последователей различных христианских и иных религиозных движений, их ряды постоянно пополняются новыми членами - истинными русскими патриотами. Русские язычники являются продолжателями длительного исторического процесса. Современное язычество представляет собой комплексное мировоззрение, основа которого - путь личного самосовершенствования с использованием самостоятельного мышления. По мнению интеллектуалов, язычество - это Поэзия; в различных городах России, в последнее десятилетия, возникают языческие общины, которые ставят перед собой цель восстановления веры предков во всей ее полноте и соответствии современному пониманию. За тысячу лет, язычество прошло путь от распада и забвения до научного, а после эстетического и, наконец, духовного возрождения. В свете этого, процесс становления славянского язычества кажется необратимым. Язычество наследует все многообразие общения человека с духами и силами Природы, к которым обращались волхвы и простые люди прошлых веков. Все эти практики имеют место и в наше время. Язычество, являясь универсальной и всеобъемлющей философией, остаётся при этом глубоко национальным явлением. Эта традиция проявляющаяся через совокупность традиций каждого конкретного народа, изложенная понятным и характерным для него языком, учитывающая всю специфику национального мировосприятия.

Одной из характерных черт современной России является наличие известных различий между городским и сельским образом жизни. Современные городские язычники, как правило, больше внимания уделяют философско-историческим концепциям, литературно-научной деятельности и т.п., в то время как сельские отдают предпочтение преимущественно практической стороне дела (обрядности, обустройству капищ, сопутствующей ремесленной деятельности и т.п.). Однако в последнее время просматривается тенденция слияния мелких общин в более крупные, где встречаются оба этих течения, что в дальнейшем позволит восстановить утерянные за последние семьдесят лет исторические традиции. Язычество, лишённое каких-либо жёстких систем, догм и предписаний обязательных для выполнения всеми людьми без учёта их личных свойств, способно вернуть современному человеку целостный взгляд на мир, стимулируя его личный духовный поиск и не подгоняя его под узкие рамки.

На официальной схеме национального парка "Лосиный остров" обозначено языческое капище - одно из полутора десятков, действующих в столице. В органах Минюста РФ зарегистрировано всего 17 религиозных организаций язычников (причем большая их часть на территории Марий Эл), но религиоведы утверждают, что реально в нашей стране несколько сотен языческих общин. Это гораздо больше, чем католических и сопоставимо с числом старообрядческих. Большинству российских язычников регистрация не нужна - в лес пока пускают всех. "Чтобы встать на стезю язычества, - говорит волхв Ингельд, - надо выйти за порог и идти неприметной тропой в лес. А там вслушиваться - в шелест листьев, скрип высоких сосен, журчание ключа. И оно, язычество, придет и захватит вас".

Это только со стороны кажется, что новое русское язычество маргинально. Прогуляйтесь утром после летнего Ивана Купалы (7 июля) или зимней Коляды (25 декабря) по Царицынскому или Битцевскому парку - и вы встретите свежие костровища, разноцветные ленточки на деревьях, зерна пшеницы и цветы, принесенные в жертву духам леса. Хотя язычники почти не занимаются миссионерством, на их красочные праздники-представления собираются тысячи. В каждом городе центральной России есть свои "священные деревья", а в туристических центрах типа Суздаля или Переславля-Залесского толпы туристов "поклоняются" языческим святыням - Перуновой горе и Синему камню. "Своими" считают язычники и те миллионы россиян, которые бессознательно участвуют в дохристианских обрядах - наряжают елки, оставляют водку и хлеб на могилах, гадают и плюют через правое плечо.»

«По сведениям британского Центра религиозно-социологических исследований, Россия выходит на 4-е место в Европе по числу язычников. 3-е место занимает соседняя Украина, а 1-е и 2-е соответственно Исландия и Норвегия».

Честно говоря, я не совсем понимаю желание возродить язычество, пусть даже и в новых формах. Мое поколение, в принципе воспитанное на идеях атеизма, вряд ли может, по моему мнению, серьезно и осознанно принять языческую религию. Скорее всего, это дань моде (в чем-то парадоксальная: бросаемся из крайности в крайность, желаем выделиться из толпы, показать «какие мы неординарные!). Хотя, повторюсь, это мое личное мнение. Кстати, примером того, что современное язычество - это всего лишь модное веяние, может служить язычество в стиле "нью-эйдж", которое некоторые считают утонченным и элитарным. Оно вбирает в себя все «самое модное» в этом мире: "экологическое сознание", "свободную любовь", феминизм, музыку в стиле "этно".

Для меня же язычество - это, как выразился поэт, «преданья старины глубокой», которые я уважаю и которые очаровывают своей первобытностью, поражают красотой, наивностью и первозданностью сохранившихся памятников культуры, но и только. Я уважаю язычество, как неотъемлемую часть нашей истории и культуры. Но современное язычество, как движение - вызывает у меня чувство удивления и непонимания.

Сколько угодно можно полемизировать на эту тему, но невозможно историю русской культуры начинать с крещения Руси, как невозможно выводить ее из Византии. Невозможно отрицать, что вся христианская культура была в значительной степени переосмыслена в соответствии с традиционными языческими представлениями славян. В этом проявился синкретизм русской культуры - слияние в ней различных, часто противоречащих друг другу элементов. И то, что языческие верования славян являются важнейшей культурной предпосылкой истории российской цивилизации - доказано самой историей.

Литература

языческий религия славянский верование

Ключевский В.О. Курс русской истории. ? М.: Мысль, 1987.

Рыбаков Б.А. Мир истории. - М.: Молодая гвардия, 1987.

Мироненко С.В. История Отечества: люди, идеи, решения. / Очерки истории России 9 - начала 20 вв. - М.: Политиздат, 1991.

Мир русской истории. / Энциклопедический справочник. - СПб.: Санкт-Петербургский филиал имени В.Б. Бобкова, Российская таможенная академия, 1998.

Путилов Б.Н. Древняя Русь в лицах. - СПб.: Азбука, 2000.

Ионов И.Н. Российская цивилизация (9 - начало 20 в.). - М.: Просвещение, 1995.

Любимов Л. Искусство древней Руси. - М.: Просвещение, 1974.

Советский энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия. 1982.

Всемирная история. Люди, события, даты. / Энциклопедия. ? Rider / s Digest, 2001.

Меркулов. Русь многоликая. - М.: Советский писатель, 1990.

Кравцов Н.И., Лазутин С.Г. Русское устное народное творчество. - М.: Высшая школа, 1983.

Карамзин Н.М. История государства российского. - М.: Эксмо, 2005.

http://heathenism.ru/target.

http://heathenism.ru/new_edge.

http://heathenism.ru/slav.

Религия древних славян исторически существовавшая в славянских культурах - форма религиозной жизни, возникшая в дохристианский период как исконная религия славян и перешедшая после введения христианства на положение «неофициального», народного верования. Религия древних славян представляет собой совокупность сложившихся в дохристианской славянской культуре религиозных воззрений и отношений, а также способов организации духовного опыта и поведения. Исторически религия древних славян восходит к религии древнейших индоевропейцев. Относительную целостность и своеобразие она приобретает в эпоху славянского единства, длившуюся вплоть до второй пол. I тыс. н.э. Постепенное расселение племен с праславянской родины (земель между Вислой и Одером) вело к формированию различий в религиозных представлениях и культах южных, западных, балтийских и восточных славян, сохранявших, однако, при возрастании особенностей черты

коренной общности. По мере освоения новых земель к древнейшей индоевропейской мифологии и к праславянской религиозной традиции добавлялись некоторые формы религиозной жизни, заимствованные славянами у соседних народов. Религия восточных славян включила в свой состав фрагменты иранских, финно-угорских и некоторых других верований. В X в. некоторые древнеславянские религии, например, Киевской Руси, достигли стадии раннегосударственной религии.

Представления славян о священном укоренены в индоевропейской праоснове: от индоевропейского корня *k"uen- (*k"wen-) берет начало большая семья славянских слов с элементом *svet-, обозначавших святое. Индийские, иранские и балтийские лингвистические данные показывают, что индоевропейские представления о священном первоначально были связаны с идеей сверхчеловеческой силы, животворящей и наполняющей сущее способностью к росту. Родственные значения силы, роста, увеличения устанавливаются для славянских слов, выражавших представления о священном.

Святостью славяне наделяли небо и землю, источники вод, растения, огонь, определенные участки пространства, отрезки времени, формы деятельности и ряд других явлений, которые обладали в их восприятии особой жизненной ценностью и в которых усматривали присутствие необыкновенной силы роста, изобилия, животворения. Элемент svet-, обозначавший соответствующие качества, входил в состав многих славянских имен: Свентовит -имя бога балтийских славян, Святогор -имя мифологического героя, Святослав, Святополк -имена князей, т.д. Древние славяне обладали развитой системой понятий об ино-человеческих существах, сокровенно присутствующих в мире и являющих при необходимости свое антропоморфное, зооморфное или териоморфное обличье и свое могущество. Высший разряд такого рода существ составляли боги.

Само слово бог существовало у славян уже в дохристианскую эпоху и,

судя по родственным словам индоевропейской группы, изначально обозначало долю, удел, счастье (это значение удержано в русс, убогий - «лишенный доли», богатый - «имеющий долю»), а также подателя доли. Славяне стояли на позициях многобожия, причем состав богов, их имена, функции в разных ареалах славянской культуры значительно отличались, хотя существовали и общие праславянские боги.

Источники с бесспорностью свидетельствуют о поклонении славян богу-громовержцу, наиболее раннее упоминание о котором относится к VI в. (Прокопай Кесарийский. Война с готами). Бог грозового неба, типичный для общеиндоевропейской религиозной мифологии в восточнославянской культуре известен под именем Перуна. У восточных славян Перун - бог-воитель, покровитель княжеской власти и дружины, воинского ремесла. Перуну придавали отчетливо антропоморфный облик грозного воина, иногда конного; атрибутами Перуна были молнии, «громовые» стрелы, топоры и другое оружие, священным деревом Перуна был дуб. Согласно «Повести временных лет», восточные славяне в дохристианскую пору почитали в качестве одного из главных богов Белеса (Волоса), культ которого имеет свои соответствия в других славянских религиях. Белее - «скотий бог», т.е. бог приплода и урожая, бог животворящих сил земли. Власть Белеса над живительными соками земли указывает на его причастность к подземному миру, который воспринимался славянами не только как «мир мертвых», но так же как фундамент мира земного, корень его жизненных сил. Как покровитель скота Белес был связан с богатством, а значит, с золотом, поэтому красный и желтый цвета выступали атрибутами Белеса; другой атрибут этого бога - шерсть, символ богатства. В представлениях восточных славян шерсть, мохнатость указывают на родство Белеса и медведя.

Можно говорить о восточнославянских культах Дажьбога («дающего бога») - бога солнца, Стрибога - бога ветров, Сварога - бога огня, возможно, небесного, солнечного огня, Рода - бога, олицетворявшего

преемственность и цельность поколений, идущих от одного предка. Балтийские славяне поклонялись Свентовиту - богу-воителю, чтя как его атрибуты меч и белого коня, Сварожичу (Радгосту) - богу солнца и военного успеха, Триглаву - богу магического знания и некоторым другим божествам. Достоверных сведений о других богах славянских религий, их именах, функциях, статусах, степени распространенности сохранилось мало. О древних богах южных и западных славян точных данных практически нет, хотя научные реконструкции указывают на существование образов, соответствовавших общеславянским. Некоторые культы были заимствованы славянами у соседних народов, таковы восточнославянские культы богов Хорса и Симаргла, воспринятые из иранских верований.

Наряду с мужскими божествами славяне почитали женских, связанных прежде всего с браком, рождением и рукоделием. У Восточных славян таковы рожаницы и богиня Мокошь (Макошь), покровительница прядения и хозяйственных забот, антропоморфный образ которой был удержан традицией вплоть до XIX в. Женские божества образовывали с мужскими брачные пары, однако точные соответствия пока не установлены.

В 980 г. Киевской Руси князь Владимир в ходе религиозной реформы предпринял попытку упорядочения иерархии богов в составе общегосударственного пантеона. Он установил для официального поклонения культы Хорса, Дажъбога, Стрибога, Симаргла, Макоши при главенстве княжеско-дружинного бога Перуна. Учрежденный Владимиром государственный культ не выдержал испытания временем и через несколько лет был Владимиром же отменен.

Помимо отчетливо персонифицированных образов богов праславянское религиозное сознание выработало представление о божественности неба, воспринимавшегося как мужское начало, и земли, наделенной женской природой. Священный брак неба и земли мыслился как источник жизни всего сущего. В религии восточных славян земля выступала в антропоморфном

образе прародительницы - Матери-земли, Матери сырой земли, кормилицы, покровительницы и - что особенно примечательно - сострадательной разрешительницы грехов.

Почитание неба и земли дополнялось в православной религии поклонением водным стихиям, определенным породам деревьев и видам животных, которые в результате олицетворения могли приобретать персонифицированный облик или получать статус безличных сил и духов. Подобные олицетворенные существа представляли также благие или злосчастные состояния человеческой жизни - таковы, например, лихорадка, мара, - или определенные места среды обитания -домовой, леший, водяной и др. В совокупности они составляли низший по отношению к богам разряд славянской мифологии - пандемониум. Злокозненные персонажи славянского пандемониума именовались бесами.

Представления о богах, добрых и злых духах были подчинены свойственной религиозному мировоззрению славян идее дуализма света и тьмы, добра и зла, правды и кривды.

У славян были распространены представления о происхождении всего человеческого рода от земли-прародительницы, которая одновременно выступала участницей и споспешницей каждого нового рождения человеческого существа. Жизнь человека считалась изначально предопределенной, при этом мифологическим образом судьбы у славян, как и у большинства других индоевропейских народов, выступала нить, которую к моменту рождения спрядали божественные пряхи (на Руси, возможно, рожаницы и Макошь). Религия славян не сводилась, однако, к абсолютному фатализму, ибо за человеком признавалось право тягаться с непреложностью судьбы.

Праславяне разделяли уходящую корнями в индоевропейскую древность веру в существование бессмертной души, которая отделяется от своей телесной оболочки при особых обстоятельствах (у ведуна - в ходе колдовства,

например), а также в момент смерти. По славянским верованиям, очень нестройным в этой части, мир мертвых, в который отправлялась душа после смерти, мог располагаться и под землей и на небесах. Этот мир славяне мыслили благодатным краем, местом успокоения после земных хлопот. Идеи ада в праславянской религии не было. Тяжкие греховодники, люди, умершие неестественной смертью, покойники, оставшиеся без погребения, не могли перейти в загробный мир, становясь, по славянским поверьям, злыми духами, навьями, упырями. Верования славян допускали идею посмертного перевоплощения души как в человеческом теле, так и в ином, прежде всего, зооморфном обличье. Считалось также, что некоторые люди обладают колдовской способностью к оборотничеству: таковы, например, волко-лаки -человеко-волки.

Вера в бессмертие души и посмертное существование была основой славянского культа предков. Согласно славянским представлениям, перешедшие в «иной мир» сородичи получали доступ к управляющим стихиям иночеловеческим существам и силам, перед которыми они могут выступать ходатаями за свой род; с другой стороны, и сами предки обретали в посмертном существовании особое могущество, благое или злокозненное. Праславянский культ предков включал в себя поминальные дни, обряды поминовения, ритуалы проводов в «иной мир» и «встреч» душ предков, почитание культовых изображений и т.д. До XI в. в славянской среде был распространен обряд ритуального умерщвления стариков, обусловленный верой в магическую силу существ «иного мира» и надеждой на их покровительство.

На общеродовом и общеплеменном уровне культ предков оформлялся в почитание предков-родоначальников, генеалогических героев, основавших общину и совершивших чудесные деяния во благо потомков. В восточнославянской культуре засвидетельствованные «Повестью временных лет» генеалогические герои - Кий, Щек и Хорив; у словен новгородских память о предках - основоположниках сохранились в преданиях о Словене и

Важнейшие Праславянские обряды были теснейшим образом связаны с земледельческим трудом, с природными циклами, образуя в своем сплетении круг календарной обрядности. Основу календарных обрядов, справлявшихся в определенные сроки - праздники («святые дни»), составляла аграрная магия.

При отправлении обрядов использовались ритуальные предметы, среди которых важнейшую роль играли культовые изображения богов и предков, часто объемные -идолы (древнерусская капь).

Значимые события общественной или личной жизни сопровождались окказиональными обрядами, призванными обеспечить благоприятный исход дела. Домашние (семейные) обряды, отправлявшиеся при исполнении повседневных занятий - еде, трудовой деятельности и т.д., заполняли обыденную жизнь древних славян.

Праславянская обрядность знала «обряды перехода», исполнение которых опосредовано смену членом архаического коллектива своего общественного положения. Обряды юношеских посвящений (не оставившие, впрочем, глубокого следа в славянской культуре), свадебная обрядность строились на идее символической смерти главных действующих лиц и их последующего возрождения в новом качестве. Эти обряды предполагали ритуальные испытания, демонстрацию претендентами соответствующих знаний и навыков. Как «обряд перехода» были обставлены похороны, отправлявшие душу покойника в «иной мир» для воссоединения с общиной предков.

Праславянские обряды включали молитвы, заклятия, магические действия с применением огня, воды, оберегов или иных ритуальных предметов. Особую значимость имели обряды жертвоприношений. При некоторых обстоятельствах совершались человеческие жертвоприношения. Но обычно в качестве дара славяне предлагали богам жертвенных животных, каши, хмельные напитки, деньги и другие ценности. Часто жертвоприношение принимало характер ритуального пира. В контексте представлений о

жертвенной трапезе, в которой приглашенный молитвой бог участвовал одновременно как хозяин и гость (праславянское gostb), формировалось древнеславянское gospodb со значением «гость и хозяин жертвенного пира».

Существенное место в праславянской религии занимали обряды гадания, важнейшие из которых были приурочены к «пограничным» состояниям времени - к срокам зимнего солнцестояния, к переходу от зимы к весне и т.д. Древние источники указывают, что славяне гадали по поведению священного коня, по выпавшему жребию, по приметам, по вещим снам и иными способами. С практикой гадания были связаны многие боги -например, Свен-товит и Сварожич у балтийских славян.

Семейные обряды отправлялись дома, важнейшие из них - в специально отведенных в доме местах. Для отправления коллективных священнодействий использовались особо примечательные участки-берега рек, рощи и др., а также специально обустроенные святилища - капища. Некоторые обряды, напротив, собирали участников в «диких» местах - на перекрестках дорог, в заброшенных жилищах и т.п.

Религиозная общность славян не представляла собой единого целого ни с точки зрения стройного согласия верований, ни в организационном отношении. Религиозные отличия, местные особенности существовали уже среди древнейших славянских племен. По мере расселения славян с исторической прародины эти различия усваивались. Однако внутри конкретных сообществ упорядоченность религиозной жизни была достаточно строгой.

Первичной ячейкой религиозной жизни праславян выступала семья или кровнородственная общность семей - род, объединенная культом общих предков. Главным действующим лицом при отправлении домашних обрядов был глава семьи. Поклонение общим богам, генеалогическим героям, местным духам объединяло роды и семьи в пределах поселения или племени. Первоначально важнейшие священнодействия на этом уровне отправляли старейшины и князья. Племенные союзы и раннегосударственные образования

учреждали государственные культы, создавали для поклонения общим богам святилища и храмы - таковы капище Перуна близ Новгорода, киевское святилище шести Владимирских богов, храм Свентовита в Арконе и др.

Постепенно в славянской среде выделяется особый слой людей (у восточных славян - волхвы), профессионально занятых отправлением главных обрядов, хранением и передачей религиозных знаний. Восточные славяне почитали волхвов как посредников между людьми и богами, как прорицателей и ведунов.

Наиболее развитых форм организация религиозной жизни достигла у полабско-прибалтийских и восточных славян.

Развитие религии древних славян было прервано христианизацией, начавшейся в славянской среде во 2-й половине I тысячелетия н.э. Наиболее долго за сохранение исконных верований боролись полабско-прибалтийские славяне, видевшие в распространяемом миссионерами-папистами христианстве явление, враждебное их национальной независимости, ибо миссионеры сопутствовали германским феодалам, захватившим славянские земли. Во время восстаний против германского владычества насильственно крещенные славяне разрушали церкви, изгоняли и убивали священнослужителей, возрождая дохристианские верования и обрядовую практику. Последние попытки возврата к исконной религии имели место в XIV в. в землях лужичан. Такое упорство в отстаивании прежних верований объясняется помимо политических и социальных причин тем, что религия полабско-прибалтийских славян к началу христианизации была достаточно высоко развита и прочно слита с этническим самосознанием.

В других славянских землях сохранение праславянских верований в меньшей степени было сопряжено с процессами массового непримиримого противостояния христианству с позиций исконной религии. Здесь после крещения исконные религиозные традиции переходят на положение «неофициальных», народных верований и продолжают существовать в сложных

отношениях противоборства-взаимовлияния с христианством в течение длительного времени. В результате взаимодействия праславянской религии и христианства сформировалось своеобразное религиозное явление, получившее название «двоеверие». Наиболее глубоко и основательно «двоеверие» пустило корни в среде восточных славян. В культуре восточных славян «двоеверие» - форма организации религиозной жизни, синкретически сочетающая исконно славянские верования и обычаи с православными.

В культуре восточных славян становление «двоеверия» происходило на основе встречного развития дохристианских представлений и тех сторон православия, которые тесно соприкасались с народной религиозностью. Так, под влиянием христианства, прежде всего христианских ересей (богомилов и др.) и апокрифической литературы, дальнейшее развитие получили праславянские представления о дуализме креативных начал, созидающих человеческую судьбу, изменились в направлении сближения с христианством унаследованная от древности космология, мифологические образы и некоторые другие стороны традиционного славянского мировоззрения. Существенные перемены произошли в восточнославянском пантеоне и пандемониуме. В частности, выдвинулись на первый план культы Рода и рожаниц; под влиянием библейской мифологии образ Рода, судя по средневековым письменным свидетельствам, приобретает черты бога - творца человечества; в персонифицированном облике появляются солярные образы Ярилы - бога весеннего солнца и любовной страсти, Купалы. Восточнославянский пандемониум пополняется некоторыми образами, заимствованными из ближневосточной и греческой демонологии. Характерно, что праславянские божества и духи, утрачивая с введением христианства свое прежнее место в иерархии высших сил, сохраняли в народном сознании признаки обладания качеством святости в его древнем понимании - им приписывалось наличие сверхчеловеческой силы, жизнетворной или смертоносной.

Со своей стороны, русское православие пошло навстречу праславянским

верованиям, соединяя образы христианских святых с образами древних славянских богов (Ильи-пророка -с Перуном, Власия-с Белесом, т.д.) или усваивая образы праславянской мифологии в качестве «бесов», сообразуя церковный календарь и обрядность с аграрной магической практикой сельского населения, а также допуская другие серьезные и несущественные отступления от канонических норм, отлившиеся в итоге в форму так называемого «народного православия».

Взаимные уступки и взаимовлияние исконно славянской религии и русского православия привели к формированию синкретической религиозности, которая органично сочеталась с устоями народной духовности и народного быта, сосуществуя вплоть до XX в. рядом с церковной жизнью, а порой и в ней самой. Свое наиболее систематическое изложение вероучительные положения этой синкретической религиозности получили в духовных стихах.

В начале XX в. в России в кругах творческой интеллигенции резко возрос интерес к дохристианским славянским верованиям как явлению, способному сыграть позитивную роль в современном духовном развитии. На протяжении XIX в. складывались культурные предпосылки такого рода религиозных исканий. Отечественными этнографами и фольклористами был собран и опубликован огромный материал по истории духовной культуры славян, выявивший идейное богатство, этические и эстетические достоинства традиционной народной религиозности. Появились литературные и живописные произведения, поэтизировавшие русскую старину в ее дохристианской или «двоеверной» форме. Романтизм придал национальной старине статус идеального состояния и чистоты народного духа. На основе этих культурных предпосылок значительная часть творческой интеллигенции обратилась к «первозданной» и «подлинной» культуре, не тронутой влиянием христианства. Дохристианские верования представлялись эликсиром молодости, способным вернуть «дряхлеющей» Европе «свежесть» и «ясность» мирочувствования. Дань этому увлечению, смешанному с мистикой, теософией

и другими модными в ту пору веяниями, отдали В. Розанов, Д. Мережковский, М. Пришвин и многие другие писатели и художники «серебряного века».

В 80-е гг. XX в. вновь наметилась тенденция к возрождению славянского язычества. Обусловлена она прежде всего ростом русского этнического самосознания и усилением интереса к историческому прошлому Отечества. В своих наиболее радикальных формах русское «неоязычество» связано с определенным типом русского национализма, с позиций которого христианство как религия наднациональная не может стать духовной основой национального самоутверждения. «Неоязычество» обращается к образам прасла-вянских богов (особенно охотно - к образам Перуна и Рода), широко использует древнюю символику (например, изображение молний - «перуновых стрел», стилизованные изображения птиц, вил-русалок и др.), тяготеет к возрождению деталей традиционного славянского костюма и дохристианской обрядности. Мифология и вероучение русского «неоязычества» в значительной степени опираются на «Велесову книгу», которая рассматривается в качестве достоверного древнего первоисточника. Между тем датировка и подлинность этого текста поставлены современной наукой под сомнение.

Синто

Синтонизм сложился в VI-VII вв. Термин «синто» («путь богов») появился в Средневековье. Мифологическая традиция, содержащаяся в первых японских письменных памятниках, отразила сложный путь формирования системы синтоистских культов, в которую вошли божества племен Северного Кюсю, пришедших в Центральную Японию, и боги обитавшего здесь местного населения.

Местные боги были потеснены, верховным божеством стала «солнечная» богиня Аматэрасу, «создавшая» японские острова и отправившая на землю своего внука Ниниги, положившего начало «божественной» императорской династии.

Первостепенное значение для древнего японца имели родовые божества- «удзигами» («удзи» - род, «ками» - божество). В функции «удзигами» входила охрана рода, покровительство жизни и разнообразной деятельности его членов. Помимо родовых божеств большое значение имели божества -повелители природных стихий: землетрясений, ураганов, дождя и снега а также многочисленные ландшафтные божества, которыми японец населял весь окружающий мир. Любая гора, холм, лес, река, водопад имели своего ками - бога-охранителя, сила действия которого распространялась именно на этот район и, как правило, здесь превышала возможности главных божеств синтоистского пантеона.

В культе богини Аматэрасу три «божественные» регалии - зеркало, меч и яшмовые подвески. Согласно мифологической традиции, богиня солнца передала их своему внуку Ниниги, отправляя его на землю с наставлением - освещать весь мир и править им, покоряя непокорных. -Возникла также приспособленная к жизненной практике трактовка регалий как символов важнейших добродетелей: зеркало -символ честности, яшмовые подвески - сострадания, меч-мудрости. Наивысшее воплощение этих качеств приписывалось личности императора.- Главным синтоистским храмовым комплексом стало святилище в Исэ - Исэ дзингу (основано, по-видимому, в конце VII в.). Исэ дзингу считается святилищем Аматэрасу, где отправляется ее культ как верховного божества и божества-прародителя императорского дома, а через него и всех японцев.

В конце V-начале VI в. в Центральной Японии усилилась борьба между главами родов за влияние в общеплеменном объединении. Активизировался и расширялся процесс перехода от раннеклассового общества к раннефеодальному. Наибольшего обострения междоусобная борьба достигла во взаимоотношениях родов Сога и коалиции военного клана Мононобэ с жреческим - Накатоми. В стремлении к власти Сога использовали иноземную религию - буддизм. Первые упоминания в источниках о проникновении

буддизма относятся к началу VI в. В 538 г. посольство корейского королевства Пэкче, прибывшее в Ямато, преподнесло царю несколько буддийских сутр и статую основателя буддизма Шакья-Муни, однако сведения о буддизме были известны населению Ямато гораздо раньше.

В стране распространялось и конфуцианство. Конфуцианские идеи культа Неба нашли благодатную почву для восприятия их в среде царской элиты и ее аристократического окружения, культивирующих свое «неземное», «божественное» происхождение. Стремлению к власти родовых кланов в полной мере соответствовала этическая программа конфуцианства с ее четким иерархическим делением общества и строгой фиксацией в нем места и обязанностей каждого. Особое внимание японца привлекал в конфуцианской этике принцип сыновней почтительности и сыновнего долга - для низших слоев этот принцип однозначно реализовался в культе предков, для высших столь же однозначно - в беспрекословном и всеобъемлющем подчинении подданных «божественной» династии правителей.

Конфуцианские идеи были широко использованы при конкретном воспроизведении на японской почве заимствованных с материка государственных институтов, но в борьбе за власть для Cora в 587 г. начинается широкое распространение буддизма, строятся многочисленные буддийские монастыри и храмы, им предоставляются земли, рабы, выделяются значительные средства из казны.

Будды и бодхисаттвы наделялись теми же магическими свойствами, что и ками, к ним обращались с конкретными просьбами: исцелить от болезней, послать богатый урожай, защитить от зла,« быть охранителем какой-либо местности, деревни и т.д. В обширном пантеоне синтоизма к этому времени появилось деление богов на «небесных и земных», отражающее стремление царей Ямато укрепить свой религиозный престиж: «небесные» боги, проживающие в «Небесной стране», объявлялись прародителями царского дома, «земные» - прародителями завоеванных, подчиненных родов. Будды и

бодхисаттвы естественно вошли в этот пантеон как новые боги. В то же время сфера отношений разных слоев населения и природы принадлежала синто.Синто, возникшее как религиозная практика земледельческой общины, было отражением коллективных воззрений и просьб, буддизм же имел в виду отдельного человека, апеллировал непосредственно к личности. Местные верования и буддизм поделили между собой жизненную практику японца: светлые радостные события -рождение, вступление в брак - остались в ведении родовых богов, возглавляемых «солнечной» богиней Аматэрасу; смерть, трактуемая синто как скверна, взял под защиту буддизм, представив концепцию «возрождения», «спасения в раю Будды».

Так постепенно происходило слияние двух религий - синкретизация, в японской терминологии «рёбусинто» - «путь буддизма и синто». Немаловажное значение имела правительственная деятельность, оказывающая официальную поддержку местным культам. В кодексе законов «Тайхорё» (701) отмечалось создание специального ведомства дзингикан (Управление по делам небесных и земных божеств), в функции которого входила синтоистская обрядность во время государственных религиозных торжеств и контроль за деятельностью крупных государственных святилищ. Другим способом поддержки взаимодействия двух религий были правительственные указы о местных ками - как защитниках буддийских божеств. По указу Сётоку происходит соединение синтоистского и буддийского ритуалов даже в такой главной и сокровенной церемонии, как «вкушение плодов нового урожая», - на нее приглашаются буддийские монахи. Показательно и сооружение громадной статуи будды Вайрочаны при строительстве храма Тодайдзи в Нара, когда перед началом работ испросили «совет» у Аматэрасу. Местные синтоистские боги «подсказали» место на севере страны, где было добыто недостающее для отливки статуи золото. Но высшей формой религиозного синкретизма являлась концепция «хондзи суйдзяку», согласно которой божества синтоистского пантеона могут рассматриваться как временное воплощение будд

и бодхисаттв. Так, солнечная богиня Аматэрасу стала воплощением будды «Бриллиантового света» Вайрочаны.

Этапом развития синто стало возникновение концепции «Исэ синто», главной целью которой было укрепление культа императора. Одной из причин появления этой концепции явилось усиление авторитета и влияние святилищ, особенно Исэ дзингу, в период монгольского нашествия и после него (1261-1281). Тогда небывало возрос культ «обитавшей» в Исэ «прародительницы» императорского дома Аматэрасу, оказавшей помощь своим потомкам - божественный ветер «камикадзе», дважды разметав флот нападающих, отвратил угрозу. Развитие «Исэ синто» во второй половине XVI в. привело к возникновению нового культа, допускающего обожествление какого-то лица при жизни, при этом основанием была не принадлежность к императорскому роду, а крупные политические и общественные деяния. Это отражало общую ситуацию в стране, сложившуюся еще в конце XII в., когда к власти пришло военно-феодальное дворянство (самураи), фактически сделавшее власть императорского дома номинальной, ограничив ее сферой культа синто. Феодальный диктатор Ода Нобунага (1533-1572), боровшийся за объединение страны, объявил себя богом и потребовал поклонения себе как ками. Обожествлен был и его сподвижник диктатор Тоётоми Хидэёси (1536-1598). По завещанию сегуна (главы военно-феодального правления) Токугава Изясу надлежало построить несколько святилищ и часовню для поклонения его духу.

В период правления династии Токугава (1603-1687) различные течения конфуцианства обогащали синто этическими идеями, создавая широкую основу для активизации синто - конфуцианского синкретизма. Складывались школы, ставившие задачу на историческом материале обосновать культ и институт императорской власти. Опираясь на древние мифологические своды, эти школы развернуто и скрупулезно излагали идею достоверности происхождения и действий божественной династии японских императоров, подчеркивали роль «тэнно» (императора) как источника и носителя «национальной»

самобытности. Возрождалась забытая мудрость древнего «Пути» - «мити» (кит. «дао») Японии, восстанавливался «синто древности» («фукко синто»).

Идеи защиты императора, реставрации императорской власти стали идеологической основой оппозиционного движения за свержение системы сёгуната.

Открытие страны в середине XIX в. после двух с половиной веков затворничества и появление иностранцев, поток западной культуры, хлынувший в страну, углубили кризис феодального общества и ухудшили положение большинства населения. Лозунг «сонно дзёи» («почитание императора, изгнание варваров»), выдвинутый учеными школы Мито в начале XX в., прежде всего ее видным представителем Аидзава Сэйсисай (1781-1863), нашел отклик и поддержку в разных социальных слоях, в том числе в оппозиционных кругах самурайства. Антииностранное и антисёгун-ское движения сомкнулись под одним лозунгом. Многотысячные выступления против сегуна были начаты паломниками в синтоистские святилища осенью 1867 г. и стали первым этапом буржуазной революции Мэйдзи (1867-1868).

Завершение борьбы, приведшей к крушению системы сёгуната и реставрации императорской власти, означало выбор нового пути - модернизацию страны, трансформацию всей общественной жизни, в том числе и сферы религиозного сознания. Однако для выполнения поставленных задач новым правительственным органам приходилось считаться с исторически сложившейся традиционной структурой национального общественного организма, в том числе и со спецификой культуры. Оптимальным представлялся принцип «вакон ёсай» - «японский дух, европейские знания».

В марте 1868 г. был опубликован указ о возвращении к единству системы религиозного ритуала и управления государственными делами (единству религии rt политики). Был восстановлен дзингикан - Управление по делам небесных и земных богов; 660 год до н.э. - дата восшествия на престол императора мифологического периода японской истории Дзимму - был

объявлен началом летоисчисления от «основания Японской империи». Одновременно для повышения религиозного и политического авторитета императорского дома стала восстанавливаться древняя синтоистская обрядность. Культ императора - тэнноизм - стал центром государственного синто, фактически заменившего множество богов одним «живым богом». Теоретическим обоснованием тэнноизма стал сложный комплекс понятий - «кокутай» (в приблизительном переводе «национальная сущность», в дословном - «тело государства»). Компоненты кокутай - это «божественное» происхождение японцев и их государства, непрерывность в веках императорской династии, национальная самобытность, воплощающаяся в особом характере японца с его моральными добродетелями, верноподданностью и сыновней почтительностью. Идеология тэнноизма, используя традиционную концепцию «гармоничного государства», содействовали укреплению националистических тенденций, а в конечном счете - в готовящихся войнах - освящению милитаризма (пропагандой «божественной миссии» - «хако ити у» - «весь мир под одной крышей»).

В целом комплекс государственного синто включал: династийный синто, являвшийся достоянием императорской семьи; тэнноизм -культ императора; храмовый -в котором существенно почитание как общеяпонских, так и локальных богов; домашний - с камиданом - миниатюрным аналогом храмового места священнодействия.

После поражения Японии во второй мировой войне в условиях общедемократического подъема началось осуществление курса демократизации страны. Принимались меры по искоренению милитаризма и тэнноизма. В 1946 г., в новогоднем обращении к народу, император Хирохито отрекся от божественного происхождения. Были проведены прогрессивные реформы в системе образования, отменено «моральное воспитание» в школах, опиравшееся на культ императора. Конституция 1947 г. изменила статус императора, теперь он объявлялся «символом государства и единства нации».

Однако положение государственного синто не было кардинально изменено. Основным направлением политики возрождения тэнноизма становятся попытки восстановить синтоизм в статусе государственной религии. В 1946 г. высшим синтоистским руководством была создана Ассоциация синтоистских святилищ - Дзиндзя хонтё, которая позволила сохранить единую централизованную систему управления святилищами. В Ассоциацию вошла значительная их часть - более 78 тысяч. Это позволило добиться передачи в собственность святилищ занимаемых ими обширных земельных участков, которые ранее в большинстве случаев принадлежали государству.

Уже в 1952 г. обрядность императорского двора приобрела характер официальных государственных церемоний. Были проведены как государственный акт синтоистские церемонии возведения Акихито (сына правящего императора Хирохито) в сан наследника престола и его свадьба в 1959 г. Не менее важным этапом укрепления идеи государственного синто стало возрождение обараи - обряда великого очищения от скверны всей японской нации. Символическое участие в обряде высшего религиозного лица государство подчеркивало единство национальной религии и императорской власти.

В 1966 г. восстановлен отмененный конституцией 1947 г. праздник «кигэнсэцу» -день основания государства, который отмечается ежегодно 11 февраля. В школьные учебники была вновь включена мифологическая эра истории со сведениями о «божественном» происхождении императорской династии и народа. Особое место в стремлении восстановить тэнноизм занимает храм Ясукуни, построенный в 1868 г. в Киото в честь воинов, павших за императора, и после буржуазной революции перенесенный в Токио. Святилище находилось в ведении министерства армии и военно-морского флота.

В 1969 г. на основе Ассоциации синтоистских святилищ была создана Синтоистская политическая лига - организация, которая впервые после

ликвидации государственного синто открыто ставила политическую задачу участия в управлении государством. В январе 1989 г. скончался император Хирохито. Система синто определяла весь разнообразный комплекс церемоний в ритуале престол онасле-дования. Вероучение «божественных регалий», государственной и императорской печати, первый прием императором высокопоставленных должностных лиц по решению правительства были проведены не только как сугубо религиозные церемонии, но и как государственный акт.

Заключение

Национальные религии - это религии, что распространенные и обращены к некой нации, народности, этноса. Эти религии часто сопровождают процесс становления и развития этнической общности и уже вследствие этого выступают как составляющие его истории. Иногда они связаны со становлением национальной государственности, их функционирования переплетается с функционированием государственных органов, что дает основания называть их национально-государственными (конфуцианство, иудаизм). Объективности ради следует отметить, что в развитии государства того или иного народа может сыграть важную роль и мировая религия (например, ислам в арабском мире), то есть государственной может быть не только национальная религия, но и мировой, поэтому термин “национально-государственная религия” является не совсем правомерным. Сама категория “национальная религия” часто используется для определения религий, которые можно отнести к религий переходного типа (например, религия древних греков), или локальных, что распространенные в некоем определенном регионе, но не обращены к некоего определенного народа или нации (например, зараостризм). В первом случае забывают, что нация - это продукт достаточно высокого уровня развития общества. Поскольку нельзя говорить о древнегреческой ли древнеегипетскую нацию, то и отнести религии Древнего

Египта и Древней Греции до национальных невозможно Даже если признать существование древнеегипетской и древнегреческой народностей, эти религии не отвечают в должной мере критериям национальных. Исходя из этого, некоторые исследователи различают ранние национальные религии (куда и относят те же религии Древней Греции и т.д.) и поздние, что вряд ли можно признать правильным. По распознавания локальных религий, то критерием здесь должна быть ответ на вопрос, является ли та общность, к к грегори моррис японские свечи, балконы veka оторой обращена религия, нация, этнос, народом. Такой подход помогает четко распознать и определить, является та или иная религия действительно национальной или ранньонаціональною (при всей неоднозначности такого срока) или локальной и т.д. Некоторые ученые для определения отдельных видов национальных религий используют термины „этнические” и „народные” религии.

Исходя из этимологии греческого слова etnikos (родовой, народний. языческий), народные религии тождественны, собственно, этническим в узком смысле этого слова. Народными религиями традиционно считаются так называемые естественные религии, то есть те, которые возникают естественным путем в результате постепенного и длительного развития мировоззренческих представлений той или иной этнической общности о мире естественный и сверхъестественный, которые представлены в виде мифов, традиций, обычаев, обрядов, культов. Определенная этническая общность возникает и поддерживается благодаря единственному генетическом (кровноспорідненому) происхождению, общей территории проживания и языку общения, совместной исторической памяти, которые зафиксированы в родовых легендах о происхождении народа и постоянно воспроизводится при осуществлении коллективных обрядов. Некоторые исследователи даже отождествляют этнос и этническую религию, считая составляющие этноса тем, что составляет его этническую религию.

К народным религиям относят такие религиозные комплексы, которые возникли в среде ранних этносов и соответствовали их духовным, идеологическим, культурным потребностям. Это, прежде всего, давньоиранськи, древнеегипетские, древнеиндийские, древнегреческие, древнеславянские и другие религии, которые передавали более развитым религиям государственных этносов-народов (зороастризм, греческий или римский политеизм, религия ацтеков или инков, религия восточнославянских племен Киевской Руси и т.п.). Народные религии - это проявления автохтонных традиций, которые не только сохраняют их, но и развивают, совершенствуют. Народные религии являются обязательными для исповедания представителями определенных этнических сообществ. Их, как правило, не выбирают, в них рождаются.

К характерным особенностям национальных религий можно отнести:

1. Наличие в том или ином виде идеи “богообразности” данного народа.

2. Наличие в том или ином виде ограничений на контакты (совместная деятельность, брак и т.д.) с представителями других конфессий.

3. Специфическая обрядность (культ).

4. Ритуализация бытового жизни (преобразование в обряд какой бытовой акции, например, “меква” в иудаизме).

5. Национальные религии отражают общественно-политические условия жизни данного народа (конфуцианство и императорский строй в Китае, индуизм и кастовый разделение общества в Индии).

6. Национальные религии отражают менталитет и психологию своего народа.

Основная:

1. Лебедев В. Ю. Религиоведение. - М.: «Юрайт», 2013. - 629 с.

2. Яблоков И.Н. Основы религиоведения. - М.: Гардарики, 2002. - 511 с.

Дополнительная

← Вернуться